Жозеф-Франсуа Мишо - История Крестовых походов

Находясь под Архасом, крестоносцы получили послание от византийского императора. Алексей жаловался на неисполнение ими условий договора, стремясь прикрыть своими сетованиями собственное вероломство в период осады Антиохии. Это ему не удалось. Его посольство и обещания на будущее были приняты плохо. В особенности еще и потому, что выяснилось наличие тайной переписки Алексея с египетским халифом, враждебной по отношению к крестоносцам.

Каирский халиф придерживался той же политики, что и византийский император. Этот мусульманский государь, враждовавший со своими единоверцами-турками, смотрел на крестоносцев как на кратковременных союзников, но при этом ненавидел их как христиан. Теперь, став властителем Палестины и трепеща за свое новое завоевание, он вскоре после Алексея направил второе посольство в лагерь воинов Христа. С этим посольством прибыли и уполномоченные крестоносцев, некогда направленные в Каир и там просидевшие в тюрьме в течение месяцев, пока положение под Антиохией оставалось неопределенным. Египетские послы постарались всеми средствами загладить этот неприятный инцидент, вручив крестоносцам богатые дары. Готфрид получил сорок тысяч золотых монет, тридцать драгоценных одежд и множество золотых и серебряных сосудов, Боэмунд – в полтора раза больше, остальные графы и бароны – каждый соразмерно его известности. Однако все эти подарки пропали даром. Поскольку халиф, как и прежде, требовал, чтобы христиане вступили в Иерусалим безоружными, переговоры снова провалились и лишь обозлили крестоносцев, которые пригрозили пройти с оружием до берегов Нила.

Разбив в кровопролитном сражении эмира Триполи, неожиданно напавшего на них, рыцари могли беспрепятственно идти на Иерусалим. Дольше других задержался Раймунд; он все еще стоял под Архасом, и только новые угрозы солдат, готовых его покинуть, заставили графа Тулузского присоединиться к другим вождям.

Май был на исходе. Жители Финикии собирали обильный урожай, и христиане не имели недостатка в продовольствии. Они изумлялись щедрости земли, изобиловавшей масличными, апельсиновыми и гранатовыми рощами. Одно растение, чей сок был слаще меда, особенно их пленило; то был сахарный тростник, еще неизвестный Европе.

Все предшествующие потери сильно сократили армию крестоносцев, которая теперь едва насчитывала пятьдесят тысяч бойцов. Но зато она стала более собранной и компактной. За ней уже не тащилась бесполезная толпа бродяг и нищих. Суровые испытания похода закалили рыцарей, лишили прежних иллюзий, сделали всех суровыми и целеустремленными. По мере приближения к заветной цели стихали былые распри и превозмогалась усталость.

Пройдя очередную горную цепь, армия спустилась в долину Бейрута и, следуя вдоль моря мимо Сидона и Тира, подошла к стенам Акры, древней Птолемаиды. Здесь крестоносцам снова довелось испытать коварство мусульман. Эмир, возглавлявший город, обещал сдать его, едва лишь крестоносцы овладеют Иерусалимом. Учитывая это, решили не тратить времени на бесполезную осаду Акры и двинулись дальше. Однако вскоре было перехвачено послание эмира Акры, из которого следовало, что тот подбивает правителей соседних городов против «проклятого племени христиан». Довольные тем, что проникли в замыслы врага, крестоносцы не стали возвращаться к Акре, но овладели Лиддой, известной мученичеством святого Георгия, и Рамлой, местом, где они остановились, чтобы держать совет.

От Рамлы до Иерусалима оставалось не более шестнадцати миль. И тут вождями овладело странное раздумье. Некоторые сочли возможным отказаться от немедленного наступления на Святой город; вместо этого они предложили ударить по Египту, считая, что если в их руки попадут Каир и Александрия, то они окажутся хозяевами всего Востока, а значит, и Иерусалима. На это другие возразили, что породить подобный план могло лишь безумие: находясь в двух шагах от заветной цели, вдруг бросить ее и пуститься с незначительными силами в неведомые страны с почти полной гарантией провала – не есть ли это прямая капитуляция и уклонение от воли Божией? Вторая точка зрения была поддержана большинством, и армия получила приказ продолжать путь к Иерусалиму.

Когда подошли к Эммаусу, туда же прибыла депутация от христиан Вифлеема с просьбой о помощи. На этот призыв немедленно откликнулся Танкред, которому довелось водрузить свое знамя на городской стене в тот самый час, когда родился Спаситель и о появлении Его было возвещено пастухам Иудеи.