Олег Смыслов - Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

Четвертого мая 1939 года германский поверенный в делах в Москве Типпельскирх телеграфировал в МИД Германии:

«…Поскольку Литвинов еще 2 мая принимал британского посла, а вчера его имя было указано прессой среди почетных гостей, присутствовавших на параде, его смещение кажется результатом неожиданного решения Сталина». Пятого мая немцы соглашаются на запрос от 17 апреля соблюдать советские контракты с заводами «Шкода» о поставках…

А 17 мая на встрече советника советского посольства Астахова с заведующим восточноевропейской референтурой МИД Германии Шнуре произошла интересная беседа. В ходе нее Астахов отметил, «что тон германской прессы за последние недели совершенно изменился. Нет направленных против Советского Союза выпадов, сообщения объективны». Однако затем особенно подчеркнул: Советский Союз не может «судить о том, является ли это лишь временной переменой, вызванной тактическими соображениями, или нет. Но есть надежда на то, что подобное положение дел станет явлением постоянным».

Пятого июня немецкий посол в Москве Шуленбург докладывал о том, что «Молотов почти что призывал нас к политическому диалогу. Наше предложение о проведении только экономических переговоров не удовлетворило его». Далее в своем письме он подчеркнул: «Поэтому осторожность с нашей стороны была и остается необходимой, но мне кажется очевидным, что дверь не захлопнута и что путь для дальнейших переговоров открыт. Мы ничего не просили у Советского Союза, а Советский Союз — у нас», «…благодаря нашим пактам о ненападении с прибалтийскими государствами Россия получила от нас бесплатно большую безопасность, как бы являющуюся первым политическим взносом Германии».

«Советы нам не доверяют, но они также не слишком доверяют демократическим державам».

29 июня Гитлер принимает следующее решение, которое отправляется в канцелярию министра иностранных дел: «Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией». При этом данный документ было рекомендовано задержать на несколько дней… Гитлер явно горячился!

Двадцать седьмого июля в беседе советского поверенного в делах Астахова с заведующим референтурой Шнуре документы зафиксировали интересные факты. На замечание Астахова о тесном сотрудничестве последний ответил: «Возобновление подобного сотрудничества представляется мне сейчас вполне возможным, если советское правительство находит его желательным». И Шнуре ненавязчиво предлагает три этапа: …восстановление сотрудничества в экономической области, нормализацию и улучшение политических отношений, восстановление хороших политических отношений. Тем не менее, несмотря на то что Астахов назвал путь сближения с Германией соответствующим интересам обеих стран, «он отметил, что, вероятно, темп должен быть медленным и постепенным. Советский Союз усматривает серьезную для себя угрозу во внешней политике национал-социализма». В заключение меморандума Шнуре подчеркнул: «У меня создалось впечатление, что Москва еще не решила, что она хочет делать. Русские умолчали о состоянии переговоров о пакте с Великобританией и о шансах на его заключение. Учитывая все это, можно заключить, что в течение определенного времени Москва решила следовать как в отношении нас, так и в отношении англичан политике затягивания и отсрочек для того, чтобы отложить принятие решений, важность которых она ясно понимает». (…) «А в общем — большое недоверие не только к нам, но и к Англии. С нашей точки зрения, можно рассматривать как заметный успех то, что Москва после месяцев переговоров с англичанами все еще неясно представляет себе, что ей следует в конце концов делать».

В сущности, Германия делала все возможное, чтобы остановить сближение СССР с Англией и Францией. Так, 3 августа имперский министр иностранных дел Рибентроп телеграфировал послу в Москве Шуленбургу: «Хорошо известно, что тон нашей прессы в отношении России вот уже пол года совершенно другой. Мне кажется, что пока что русская сторона хочет построить наши отношения по возможности на двух условиях: а) невмешательство во внутренние дела другой страны (…) б) прекращение политики, направленной против жизненных интересов друг друга. (…)»