Олег Смыслов - Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию

2) Огромная масса 4-х местных (не считая шофера и его помощника) военных машин, специально приспособленных для поля.

Все машины выкрашены в серо-зеленый цвет.

3) Батальонные пушки в разведывательных отрядах на прицепах к автомобилям. Замечательный способ быстрого передвижения по дорогам и маневрирования на поле боя там, где много хороших полевых дорог.

4) Моторизованный тыл — о чем свидетельствует огромное количество грузовых машин, обслуживающих район маневров.

5) Отсутствие авиации. Лишь отдельные самолеты временами летали над районом маневров. Немцы обычно тут же поясняли — это „случайные“ самолеты.

6) Много машин с радиоустановками.

7) Образцы батальонной артиллерии и крупнокалиберных минометов — все деревянного изготовления.

8) Специальные пулеметные установки в четверочной запряжке.

9) Проволочные спирали — противотанковые заграждения.

Вывод: На протяжении маневров не видели никаких признаков новой тактики, и мы, так много работающие над изысканием новых форм глубокой тактики, удовлетворить свою любознательность не могли. Уже наши маневры ЛВО в 30-м году имели гораздо больше элементов глубокого боя и операции, чем германские маневры в 32-м году.

Лично меня все виденное не приводило к выводу, что перед нами передовая армия, у которой можно учиться новым формам глубокого боя и сражения. Наоборот, все больше убеждался, что не лучше, чем у нас, а пожалуй, и хуже.

IV. Участие населения в маневрах.

Район маневров привлек к себе огромное количество зрителей и наблюдателей. Немецкий буржуа и интеллигент любит военщину, любит Рейхсвер (еще бы, на него все надежды). Стоит где-либо показаться группе солдат или офицеров, как их окружает толпа любопытных.

Местами стечение любопытных толп мешает работе войск. Я видел один командный пункт батальона, демаскированный толпой любопытных. Там же, где появлялись наши машины, все внимание устремлялось на иностранцев, и, разумеется, больше всего интересовались „русскими офицерами“.

Весьма показательно, что всюду и везде около нашей машины группировался рабочий люд, приветствовавший нас и жестами, а где и можно было вполголоса, „Рот-фронт“.

Особенно много народу скапливалось там, где появлялся Гинденбург. В Франкфурте около тира (место разбора) масса народу приветствовала появление Гинденбурга криками „Hoch“ и пением „Deutschland über alles“.

V. Общее впечатление о солдате и офицере.

Солдатский состав — молодых возрастов. Совершенно очевидно, что один из важнейших пунктов Версальского договора о 12-ти летнем сроке службы давно вычеркнут Рейхсвером. Старых солдат не видел. Внешний вид солдат отличный. Физически крепкая, выносливая молодежь.

Офицерский состав — в ротах младшие офицеры — молодежь. Среди старшего офицерства — средний возраст 30–38 лет. Держат себя с большим достоинством. Доклады командиров частей и их штабных офицеров об обстановке отличались краткостью и четкостью. Тактическая выучка хорошая.

Немецкий офицер — профессионал, мастер военного дела: устав и глубокое знание техники и тактики сегодняшнего дня предпочитает высоким проблемам будущей войны.

Во взаимоотношениях офицеров с солдатами на походе особой натянутости не наблюдалось.

VI. О взглядах высшего командования Рейхсвера на новую боевую технику и ее роль в будущей войне.

На банкете, устроенном Главным руководством, в честь представителей иностранных армий, после всяких любезных тостов и обычных взаимных комплиментов мы втянули наших хозяев в разговор на тему о будущей войне. Весьма интересны взгляды Гаммерштейна на роль танков. Он предостерегал от увлечения танками вообще и, в частности, тяжелыми. Увлечение ими, по его словам, это пережиток позиционной войны.

Будущая война ничего сходного не будет иметь с позиционным периодом мировой войны. Она будет вестись иными темпами и не в окопах; она будет скоротечная, маневренная. Танки могут стать гирями на ногах армии. Танки — это „блеф“.

Я перевел разговор на роль авиации в будущей войне, желая выявить взгляд немецкого командования на значение тяжелой авиации. Сослался я на интересную книжку майора Хельдерса, и как велико было мое изумление, когда Гаммерштейн спросил меня, что это за книжка… и кто такой Хельдерс…

Хорошие дела, — подумал я, — у нас Хельдерс нарасхват. Его залпом читают в подвалах „Красной звезды“. Не один десяток летчиков из нашей пылкой молодежи видит себя в воздушном рейде над Варшавой, а тут на родине Хельдерса высшие чины Рейхсвера не слышали о нем, не знают его книжки.