С Мельгунов: Гражданская Война в освещении П Н Милюкова

Таких пропусков много. И, быть может, из этих умолчаний вытекают и некоторые неясности в изложении П. Н. Милюкова.

Итак, первый период борьбы с большевиками П. Н. Милюков характеризует, как период борьбы "общим фронтом". Дело в изображении Милюкова рисуется таким образом: "К попытке Москвы оказать вооруженное сопротивление {18} перевороту большевиков массы не примкнули. В Москве сражались за русскую государственность пять тысяч юнкеров, студентов и прапорщиков. Солдаты и рабочие были на стороне большевиков, а городское мещанство не выставило никакой национальной гвардии на помощь сражавшимся. Социалистическая дума вела себя почти нейтрально (курс. мой). Это был зловещий прогноз того, что будет с антибольшевицким движением в дальнейшем. Однако, победа большевиков и первые же их действия образумили расколовшихся противников. Разрозненные части антибольшевицкого фронта, не сумели объединиться вовремя, пытались сойтись после поражения для совместной борьбы. Это единение, довольно непрочное, длилось в течение года после большевицкого переворота".

Автор отсылает читателя к своей "Истории революции", где можно найти более подробное изложение событий и настроений этого времени. Изложение октябрьских дней в "Истории" П. Н. Милюкова может вызвать ряд возражений (некоторые замечания мною были сделаны, напр., в отзыве, напечатанном в "На Чужой Стороне"). Однако, в этой "Истории" нет категорического заявления, что "социалистическая дума (в Москве) вела себя почти нейтрально". Это не соответствует действительности, и трудно сказать, на основании каких данных П. Н. Милюков изменил свою точку зрения. "Социалистическая" дума не была однородна. И поскольку речь шла о главенствующей роли партии с.- р., то скорее другое надо поставить в вину лидерам партии: были попытки вести борьбу только под своим партийным флагом "революционной демократии", чуждой в значительной степени вооруженной силе, которую можно было противопоставить Военно-Революционному Комитету. В первоначальном бездействии виновата была не столько нейтральная позиция большинства социалистической думы, сколько уклончивое поведение представителя военного штаба, полк. Рябцова, за свой страх ведшего переговоры с Военно-Рев. Комитетом. Это вызывало {19} возмущение среди офицерства и молодежи и даже обвинение в провокации (Кое-какие данные для этой поры автор мог бы найти в книге бывш. с. - р. Вознесенского "Москва в 1917 г.". Издана она в 1927 г., но часть ее раньше печаталась в "Былом".).

В выходящей книге "Н. В. Чайковский в годы гражданской войны" (см. у нас на стр.; ldn-knigi) я более или менее подробно останавливаюсь на позиции "революционной демократии" в период октябрьского переворота и последующих месяцев подготовки к защите Учредительного Собрания. Во избежание повторения я должен отослать читателя к этой книге. На основании имеющегося материала, опубликованного до выхода второго исследования П. Н. Милюкова, мне кажется, можно установить два положения. В октябрьские дни антибольшевицкое движение никаким единством не отмечено, в общем двойственная позиция революционной демократии сталкивалась с беззаботной уверенностью неизбежного скорого конца большевизма со стороны другой группы - и прежде всего военных. Таково первое положение. Во-вторых, никакого общего антибольшевицкого фронта непосредственно после октябрьского переворота не установилось - во всяком случае, об общей тактике приходится говорить с очень значительными оговорками.

Этот контакт революционной демократии с буржуазными группами П. Н. Милюков видит как бы в объединении, которое он называет "Комитетом спасения родины и революции". В книге, посвященной деятельности Н. В. Чайковского, я привел, мне кажется, достаточное количество иллюстраций, свидетельствующих о проблематичности этого объединения. П. Н. Милюков делает очень большую ошибку, употребляя термин "умеренные социалисты", противопоставляя последних крайним социалистам - большевикам. При таком противопоставлении историк целую гамму взаимно исключающих друг друга построений и взглядов объединил в одну группу. Я уже указывал в свое время П. Н. Милюкову в критике его {20} "Истории" на такую антиисторическую характеристику. Позиция Мартова, позиция Чернова, позиция народных социалистов, с различными внутренними промежуточными оттенками, в дни революции не могут быть объединены одним понятен умеренного социализма.

Было ли действительно достигнуто объединение в Комитете Спасения, в состав которого (за редким исключением) не были допущены представители буржуазной кадетской партии? (Если представители партии кое-где попадали в Комитеты Спасения (Петербург, Смоленск, Калуга), то они являлись здесь представителями от городских дум.) Было ли достигнуто объединение в последующем Союзе Защиты Учредительного Собрания, где вновь отсутствовали представители партии к. - д.? Конечно, нет. Часть революционной демократии, или другими словами, "умеренных социалистов", по терминологии П. Н. Милюкова, была действительно нейтральна в начавшейся гражданской войне, занимая позицию знаменитого "Викжеля", косвенно помогавшего большевикам. Часть была также в сущности "нейтральна" в силу отрицания вооруженной борьбы с большевиками - даже в правом секторе меньшевиков (напр., Церетелли). Часть стояла на позиции вооруженной борьбы и отрицала всякую коалицию с буржуазными элементами (Чернов). Последовательную позицию непримиримости и активной вооруженной борьбы заняла в целом только одна трудовая нар.-социалистическая партия, к которой примыкали правые звенья народнической и марксистской группировок (часть с. - р. центра и правый сектор партии, группировавшихся около "Воли Народа"; с. - д., отколовшиеся организационно от партии - "Единство" Плеханова и группа, для краткости скажем, Потресова).