Сборник Сборник: Никогда не забудем

О том, что я прячу пионерское знамя, кроме нашей семьи, никто посторонний не знал. Об этом я не говорила даже своим подругам и тете. Иной раз играешь с девочками, а саму так и подмывает рассказать им о своем секрете. Но ведь они могут кому-нибудь похвастаться или проговориться… Я ждала дня, когда можно будет достать знамя и пронести его развернутым по улице, как это было до войны.

Было лето 1944 года. Люди все чаще говорили, что наша армия наступает и что скоро будет здесь. Через некоторое время загремело около нашего города. Мы бросились в лес. Сколько там были — не помню. Но однажды в лесу разнеслась радостная весть: «Наши пришли!» Мы бежали в город. На улицах было полно наших бойцов. Как радостно было видеть их! Я подбежала к бойцам и спросила, скоро ли кончится война.

— Для тебя она уже кончилась, — ответили они и засмеялись.

Я вспомнила о знамени. Захотелось показать его воинам-освободителям. Я помчалась домой и рассказала об этом отцу. Он выслушал и сказал:

— Обожди немного. Я выстругаю древко и тогда понесем.

Я достала знамя, развернула и сказала:

— Вот и дождались, когда тебя не надо прятать.

Отец сделал древко, покрасил в красный цвет и прикрепил знамя. Я взяла его, и вместе с отцом мы пошли в райком партии. Теперь я смело несла знамя. Люди смотрели и удивлялись: откуда у меня знамя?

В райкоме зашли к секретарю Николаю Степановичу Клюеву: я первая, а отец — за мной. Поздоровались с ним.

— Добрый день! — ответил он и спросил: — Что скажете?

— Принесла пионерское знамя, которое прятала и берегла всю войну, — сказала я и передала ему знамя.

Секретарь взял его и ласково сказал:

— Благодарю, Маня. Ты — настоящая пионерка.

Маня Голофаева (1932 г.)

г. Добруш, ул. Пионерская, 2.

Наша группа пробиралась через лес. Тихо, уютно было под зелеными ветками в этот горячий душный летний день. Ласково шумели вверху листья, деловито постукивал дятел, перекликались птицы — все было как обычно, будто лес и не знал никакой войны.

Где-то рядом было шоссе Бобруйск — Могилев, но тогда оно нас не интересовало: у нас была иная цель.

И вдруг среди тишины внезапно началась стрельба. Трещал пулемет. Потом к нему присоединились винтовочные выстрелы. Потом второй пулемет… третий… Бой усиливался и ширился, перебрасываясь то в левую, то в правую сторону.

Бой — но с кем? Мы хорошо знали, что из наших товарищей никто засады не устраивал. Значит, тогда напали «чужие». Кто? Почему? Каким образом? И кто на кого напал?

Что бы там ни было, надо идти на помощь.

Мы рассыпались и начали пробираться в сторону боя. И вдруг стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась.

Мы остановились. Что же значит все это? То ли чем-то необычным кончился бой, то ли это маневр какой-то. Вокруг было тихо.

Еще осторожнее пробирались мы дальше. Двигались медленно: в таинственной тишине каждый шорох и треск далеко слышен.

Через некоторое время показался просвет. Потом заметили дым… Выйдя на опушку леса, мы увидели шоссе. На нем горело два грузовика — и больше никого и ничего не было. Возможно, по ту сторону или где-то рядом немецкая засада? Но откуда немцы могли знать, что сюда пробираются партизаны?

Подползли к самому шоссе — везде спокойно. Между двумя зелеными стенами блестит на солнце безлюдное шоссе, на нем дымятся два грузовика. Никто не стреляет — значит, нет никакой засады.

Но вот мы заметили на шоссе несколько кровавых пятен. Значит, были раненые или убитые. Но кто? И куда они девались?

Можно предположить, что немцев обстреляли партизаны из засады. Те, отстреливаясь, забрали своих раненых и убитых и удрали на оставшихся машинах. Но почему стрельба оборвалась вдруг? Неужели никто не выстрелил ни разу вслед немцам? И вряд ли могли б они на открытом шоссе, под обстрелом, перегружаться, подбирать раненых и убитых и убегать, не предпринимая ничего против партизан. По стрельбе можно судить, что бой был не малый, что он перекидывался то в одну, то в другую сторону. Но когда немцы все же каким-то образом удрали, то куда девались партизаны? Неужели и они почему-то так же поспешно ушли отсюда?

Стали искать следы.

На самом краю шоссе, за горкой, нашли испорченный пулемет Дегтярева и рядом — кучу гильз. А потом за десять — пятнадцать метров, в болотной луже, увидели убитого мальчика лет четырнадцати. Вокруг него — следы немецких сапог. Видимо, здесь топталось много немцев.