Олег Гусев - Древняя Русь и Великий Туран

Уважаемая Динара Викторовна Дубровская, автор прекрасного исследования, не совсем права. Во времена Риччи не только в Ватикане, но во многих других городах и весях всего мира ещё хорошо помнили Великую-«Монгольскую» империю Руси, оставившую следы своего созидательного порыва по всему миру, в том числе — в Китае. Великоханьцы к тем астрономическим приборам никакого отношения не имели. Видимо, поставив приборы в Поднебесную, русичи по каким-то причинам просто не успели научить китайцев ими пользоваться.

«…ни Риччи, ни его последователи в Китае никогда не отдавали должного настоящим достижениям китайской науки. Этому не стоит удивляться, так как сами китайцы забыли многие свои открытия и успехи в научных областях. Именно по этой причине, а также потому, что эра китайских заморских плаваний была уже давно в прошлом, современные Риччи карты (Китая. — О.Г.) располагали страну в том месте, в котором ей надлежало находиться — в центре обитаемого мира… Детализированные карты и сопровождавшиеся описаниями навигационные указания, которые были результатом, например, длительных плаваний китайского адмирала Чжэн Хэ за два столетия до приезда Риччи, были с готовностью забыты, да и только просвещённые люди в своё время разбирались в них настолько хорошо, насколько они того заслуживали» [115] Дубровская Д.В. Там же, стр. 81–81. .

Здравомыслие не всякий раз изменяет «историку»; не всякий раз он ссылается и на плохую память изучаемого народа, а в обоих случаях тогда, когда требуется ссылка на влияние русской культуры, как первоисточник всему в прошлой жизни этого народа. Такую ссылку, «естественно», делать не хочется по очень многим причинам, в том числе, сугубо меркантильным: попробуйте потом защититься на кандидата или доктора или просто опубликоваться в «приличном» издании.

Риччи и иже с ним «никогда не отдавали должного настоящим достижениям китайской науки» потому, что прекрасно знали о её русском источнике, а посему не рисковали даже углубляться в эту тему. Вообще они приехали-то в Китай не просвещать его, а уничтожать русский созидательный следв его культуре, ничего не предоставляя взамен.

Говоря о странном свойстве китайцев забывать древние знания и технологии, как их национальном качестве, Дубровская Д.В. ссылается на: Needham Josef. Science and Civilisation in China. 4 vols. Cambriidge. 1954–1962 . В примечаниях к этому источнику она пишет, что книга «является одним из лучших исследований по этому предмету. Прошло более ста лет после Риччи, когда иезуиты осознали, насколько полезными могут для них быть записи, сделанные китайцами в прошлом по самым разным предметам и насколько они точны в некоторых аспектах» .

Тут надо смотреть несколько в ином ключе. Китайцы оказались «точны в некоторых аспектах» потому, что «записи, сделанные якобы китайцами в прошлом по самым разным предметам», сами же иезуиты и выполнили. Китайцы-то, откуда могли знать, точны или не точны они в записях, которых никогда не делали?!

Китайцам и невозможно было всё упомнить и применить, т. к. в Поднебесной был заведён интересный обычай — требовать от послов в качестве даров разные диковинки, какие только могут быть в их королевствах. Им везли экзотических животных и женщин, карликов и великанов, попугаев и насекомых, шкатулки и коробочки семена растений, диковинные механизмы, фокусников и т. д. Это ценилось наряду с богатыми подношениями.

Гениальный Маттео Риччи не только первым из европейцев заметил всасывающий «хоботок» у китайцев, но и первым до конца прочувствовал это явление, когда познакомился с китайскими учёными-«эстетами» («шэныпи»). Хотя многие из них были наглыми бездельниками, народ их боготворил, как носителей разных знаний. Это было отдельное сословие. Они даже одевались по-особому. Риччи сам себя выругал, вспомнив, как несколько лет назад додумался выбрить полностью голову и нарядиться в «спецодежду» буддиста, а не в платье китайского учёного-шэньши.

Маттео Риччи, конечно же, исправил ошибку, одевшись, как шэныпи. К этому времени он в совершенстве овладел китайским языком, говорил без акцента на нескольких диалектах и писал трактаты иероглифами. В совокупности с переменой внешнего вида это решающим образом упрочило его положение в китайском обществе. «Эстеты» собирали вокруг себя народ и говорили разную чепуху.

Но Риччи!.. Он рассуждал о неслыханных вещах, умело подводя слушателей к христианским канонам. Он гипнотизировал словом. Он был мастером своего дела, фантастически образованным человеком. К тому же, у него была уникальная «фотографическая» память. Он мог, например, пробежав глазами несколько листов бумаги, заполненных незнакомыми и по смыслу не связанными между собой иероглифами, тут же их повторить. Это ошеломляло великоханьцев!