Михаил Меньшиков - Выше свободы

Что национальное единство вытекает из гражданского равенства, это особенно видно на возникающих нациях. Вспомните, из каких пестрых элементов сложился Рим и позднейшие государства, не исключая Руси. Как латины, этруски и греки, как у нас - варяги, славяне и чудь - всюду нация появлялась из разнообразных культур и языков, делаясь, как бронза, крепче своих частей. Вспомните свежий пример - зарождение Запорожской Сечи. В Сечь являлись удалые головы с разных концов земли. Тут были украинцы, великороссы, литвины, поляки, может быть даже татары и евреи. Кто откуда вопроса не было. Кошевой спрашивал: в Бога веруешь? - Верую. - А в Троицу Святую веруешь? - Верую. - А ну, перекрестись! Пришелец крестился и получал деревянную ложку, знак права присоединиться к общему котлу. Так прост был обряд посвящения в запорожское рыцарство. Несмотря на крайнюю пестроту крови, национальный дух этой крохотной республики был крайне высок. За казачество лили кровь - чужую и свою, - как воду. Чем же поддерживалось это нерасторжимое единство, эта страстная любовь к Запорожью? Да только равенством, строго выдержанным, и действительною гражданскою свободой. Казаки не в теории, а в действительности были граждане своего уголка, и их жалкое личное существование исчезало в высоком и священном для них союзе их Сечи.

Я не знаю, возможно ли для больших человеческих масс это огненное одушевление маленьких наций. Новая гражданственность в Европе насчитывает меньше сотни лет. Государства еще в процессе перерождения. Старая апатия, с какою пограничные страны почти без ропота отходили под разные короны, еще не совсем исчезла. Но подъем национального духа вместе с новою гражданственностью все же ошеломляющий. Ничего подобного не было при старом режиме. Припомните, как бешено бились итальянцы и немцы за свое единство.

Когда после легендарных битв Гарибальди объезжал Италию и народ поклонялся ему, как богу, старый герой наконец изнемог. В одном городе он уже не в силах был сказать обычной речи с балкона. Он вышел, и, когда толпа смолкла, он поднял палец и сказал одно лишь слово: "Una!"11Бесчисленная толпа мгновенно поняла и заревела от счастия... Подобно Германии в 71-м году, Италия переживала сумасшедший восторг, но еще за одно поколение перед этим пруссаки бились с саксонцами, пьемонтцы с ломбардцами. Не было наций, и они возникли.

1904

ПЕРВАЯ ЗАБОТА

Новый год12 - новый том истории, неразрезанный, неизвестный. Сколько неожиданного, может быть, грозного развернется на этих 365 страницах! Единственный способ достойно встретить неведомое - это встретить его с мужеством, во всеоружии той высокой силы, которая называется человеческим духом. Как бы ни были страшны испытания, нужно ни на минуту не забывать, что в распоряжении народа есть могущество, еще более страшное, - это его душа. О, какая это сила, если она захочет быть себе верной! Древние были гордого мнения о человеческой душе. Герои бестрепетно боролись с темными духами и богами. Если честный человек признал себя во власти долга, он, подобно Лютеру, идет навстречу опасности, "хотя бы сорок тысяч дьяволов ему угрожали на дороге". Когда честный народ утверждается в мысли о своем величии, он становится как бы тучей, насыщенной громами. Над территорией своей родины он господствует и на всякий вызов отвечает бурей. Есть такие состояния, история каждого народа полна примеров тому.

В наступающем году нам придется вспомнить в нашей собственной истории момент, вызвавший перелом в судьбе народной. Полтавская битва решила, быть нашей великой империи или не быть. Два столетия отодвинули нас от знаменитого сражения, но допустите, что тогдашнее поколение смалодушествовало бы, не сумело выдвинуть великого вождя, не захотело бы с достаточным упорством защищать отечество. Как вы думаете, что вышло бы из этого? Вышли бы крайне печальные для нас результаты. Карл XII был человек гениального склада. Это был истинный герой и по натуре своей - завоеватель. Войска, воспитанные им в победах, были немногочисленны, но удивительны по храбрости. На Россию шла не какая-нибудь призрачная опасность вроде крымского набега, а сила, роковая по замыслу. Идеалом Карла XII был Александр Македонский. Вспомните, как нетрудно было гениальному греку разрушить огромное царство персов и дойти до Индии. Персы были, однако, такой же арийский народ, как греки, и когда-то, в период сложения, отличались высокой доблестью. В век Александра они как будто устали жить, они почти не сопротивлялись, бежали целыми полчищами. Представьте, что такое же равнодушие к России оказали бы русские двести лет назад. Карл XII завоевал бы всю Россию совершенно как норманы Англию, как англичане - Индию или как маньчжуры - Китай. Меньше чем за сто лет до того Россия считалась на Западе объектом завоевания и на несколько месяцев, в сущности, была уже завоевана - поляками и шведами. Только ссора между завоевателями - да героизм Минина - спасли Россию. Карл XII был умнее Сигизмунда. Подобно испанским конквистадорам, захватившим целые материки, этот варяг разбил бы варварскую Московию, если бы не натолкнулся на сверхсильное препятствие, именно - на дух народный в лице Петра. Поистине это была богатырская наша эпоха. Оцените настойчивость, с какою великий царь вел двадцатилетнюю войну. Целое поколение состарилось и вымерло в огне войны, другое поколение выросло в боевой тревоге, - Петр сам прожил молодость свою и зрелый возраст, поглощенный одною мыслью, пока наконец не добился блистательного результата. Старой Москве, испорченной партийным раздором и привычкой к бунту, разъеденной инородческими - татарскими и польскими - влияниями, нужна была суровая школа, и Бог послал ей царя-героя.