Петр Меркурьев-Мейерхольд - Сначала я был маленьким

Администрация картины, воспользовавшись тем, что я все лето жила одна и недалеко от студии (маму с племянниками я отправила на дачу), попросила меня приютить "героиню". Когда же съемки стали задерживаться допоздна, Меркурьев тоже попросил оставлять его на ночлег: он жил на Крестовском острове, так ему трудно было добираться - мосты разводились. Правда, потом выяснилось, что это был со стороны Вас Васича "коварный ход".

Меркурьев любил после съемок поужинать и ни за что не позволял нам, дамам, что-либо покупать. Его щедрость смущала нас. Я была уверена, что ему нравится наша "героиня" и неловко себя чувствовала: третья лишняя.

Начались съемки под Ленинградом. Гримировались артисты в студии и ехали почти "готовые". Как-то мы ехали на скамейках в кузове грузовика, погода испортилась, а я была в легком платьишке. Васич прикрыл меня полой своей шинельки. Спутники начали дразнить меня. Мы соскочили с машины и скорым шагом пошли по дороге. Но наше исчезновение приметили и стали дразнить нас еще больше.

После съемок под Ленинградом вся группа отправилась в Белоруссию под Витебск на мелиоративную станцию. Василий Васильевич не поехал с нами: ТАМ отбыл в гастрольную поездку по побережью Черного моря. Мы с трудом обходились без Меркурьева, снимая лишь болота, которые были нужны при монтаже многих сцен. И я решилась - послала в Сочи телеграмму: "Приезжайте, мы в простое, погода чудесная. Целую. Ирина Мейерхольд". Меркурьев не отвечал. А от меня требовали, чтобы я нашла ему замену. Мне было очень грустно, что моя телеграмма не произвела впечатления. Да и такого актера жалко было терять!

В один из дней, когда мы, потеряв надежду на его приезд, решали, как быть, вдруг распахнулась дверь и на пороге появился Меркурьев! Моя судьба была решена.

Во время съемки строптивая лошадь сбросила одного актера. Я (лошади были моей страстью) вскочила на нее и принялась успокаивать, Василий Васильевич сказал потом, что из-за этого случая он меня и полюбил. Так была решена его судьба.

После вкусного ужина, состоявшего из сочинских гостинцев, белорусской картошки и яиц, Меркурьев затребовал тот поцелуй, что был послан в телеграмме. Пришлось его отдать! По возвращении из экспедиции Вася поселился в моем доме - на улице Чайковского, 43.

С осени 1934 года началась наша совместная с Меркурьевым работа в Ленинградском театральном институте (называвшемся до 1939 года Центральным театральным училищем с вузовской программой). Когда институт взял культурное шефство над Казахстаном, руководить первой казахской студией было предложено нам. Мы с удовольствием приняли это предложение. Надо сказать, что курс был подобран очень удачно. Быстро поняв, что такое этюд, ученики приносили на урок свои национальные, очень интересные, самобытные сценки. Однако заниматься было нелегко. Мы разбили курс на группы. Это повышало интерес учащихся, группы затевали соревнования между собой. Со второго курса уже репетировали с прицелом на будущие пьесы: например, для будущей постановки "Чапаева" Фурманова репетировали этюд "Окопы", где действовала вся мастерская. Василий Васильевич внимательно следил за каждым студентом. Когда он объявил о начале работы непосредственно над пьесой по повести Д. Фурманова "Чапаев", на уроке было ликование! Наутро все пришли в чапаевках, с хлыстиками, а некоторые раздобыли весь красноармейский костюм. Это было смешно и трогательно.

Мы старались как можно больше расширять репертуар. Я репетировала "Позднюю любовь" Островского и "Коварство и любовь" Шиллера. Василий Васильевич - пьесу Гольдони "Слуга двух господ". Работали мы в разных аудиториях, но иногда ходили в гости друг к другу, чтобы показать отрывок, порадовать удачно разработанной сценой или монологом.

Много лет спустя мы встретились с нашими бывшими ученицами, ставшими ведущими актрисами казахского театра,- с Хадишой Букеевой и Гайни Хайруллиной. Мы говорили им о том, как много дали нам, тогда молодым педагогам, занятия с ними. Они отвечали нам словами благодарности. Не скрывая радости, слушали мы: "Родители дали нам жизнь, но судьбу нашу дали нам вы". В этом разговоре Меркурьев сформулировал, как мне кажется, один из главных принципов нашей педагогики: "Мы хотели не только помочь вам стать актерами, но помочь сформироваться настоящими интеллигентами высокоидейными, образованными людьми".

...В июле 1935 года у нас появилась дочка Анна. На каталке в роддоме лежали десять мальчиков, и ногами в эту армию упиралась одна девочка - наша Анюта. Врач сказал: "Это просто принцесса и ее пажи. Требуйте от мужа премию за такую красавицу". Васич каждый день забегал в роддом и очень гордился дочкой.