Александр Бестужев-Марлинский - Фрегат 'Надежда'

- ..Sic est... [Так и есть (лат.)] притом же масоны красное вино называют красным порохом... картуз в ду-ло!.. Ну, теперь я заряжен. Итак, продолжал, крякая и охорашиваясь, лекарь, - итак, вам угодно знать лекарство против сумасшествия?.. Гм! ге! Древние, между прочим и отец медицины...

- То есть мачеха человечества... - ввернул словцо лейтенант.

- Гиппо-по-крат, думали, что частое употребление галлебора, то есть чемерицы, или в просторечии чихотки, может помочь, то есть облегчить, или, лучше сказать, исцелить, повреждение церебральной системы... Да и почему же не так? Разве не знаем, или не видали, или не испытывали вы сами, что щепотки три гренадерского зеленчака могут протрезвить человека, ибо нос в этом случае служит вместо охранного клапана в паровых котлах, чрез который лишние пары улетают вон. А поелику и самое безумие есть не что иное, как сгущенная лимфа, или пары, или мокроты, именуемые вообще serum, которые, отделяясь от испорченной крови, наполняют клетчатую мозговую плеву (в это время лекарь любовался гранеными изображениями стакана, из которого он орошал цветы своего красноречия)... гм, ге!.. плеву и, постепенно действуя и противодействуя сперва на тунику, потом на пе-рикраниум, а наконец и на белое существо мозга... А, это, верно, птица, или пава?., почему Авиценна и Аверроэс, даже сам Парацельс... Пава, точно пава!., советуют диету и кровопускание! Другие же, как, например, Бургав, действуют шпанскими мухами, вессикаториями и синапиз-мами; третьи, чтоб сосредоточить ум, вероятно разбежавшийся по всему телу, бреют голову, льют холодную воду на темя и охлаждают его ледяным колпаком...

- Чтоб черт изломал грота-рей на голове проклятого выдумщика такой пытки! Мало содрать с живого кожу - так давай закапывать в лед, как бутылку вина на выморозки! Вся ваша медицина - уменье променивать кухонную латынь на чистое серебро, покуда матушка-природа не унесет болезни или ваши лекарства - больного!

- Прошу извинить, Нил Павлович... медицина... за ваше здоровье... происходит от латинского слова... как бишь его... ну да к черту медицину!.. А безумие, как имел я честь доложить, делится на многие разряды. Во-первых, иа головокружение, во-вторых, на ипохондрию, потом на манию, на френезию...

- И на магнезию...

- Как на магнезию? Это что за известие? Магнезия не болезнь, а углекислая известь, а френезия, напротив...

- Есть вещь, о которой вы часто говорите, которую вы редко вылечиваете и которой никогда не понимаете... Не правда ли, наш возлюбленный доктор?

- Правда на дне стакана, Нил Павлович...

- То-то ей, бедняге, и достаются одни дрожжи.

- Пускай же она и вьется в них, как пескарь, - мы обратимся к нашему предмету.

- То есть к вашему предмету, доктор.

- Гм! ге! Вы верно не знаете, что многие врачи причисляют к безумию головную боль, цефальгию и даже сплип!

- Не знаю, да и знать не хочу.

- Вещь прелюбопытная-с... Вообразите себе, что однажды (это было очень недавно) некто знаменитый русский медик, анатомируя тело одного матроса, нашел... то есть не пашел у него селезенки, сиречь spleen, которая и дала свое название болезни. Из этого заключили,, что человек одарен в ней лишнею частию, без которой он легко бы мог жить. Правда, иные утверждают, будто в животной экономии селезенка необходима для отделения, желчи,, но лучшие анатомисты до сих пор находят ее пригодною; только для гнезда сплина, считают украшением, помещенным для симметрии...

Медицинские лекции так еще свежо врезаны были в. памяти лекаря, что он и пьяный мог говорить чепуху с равным успехом, как и натрезве; но лейтенант, который кончил уже свой ужин, остановил оратора, так сказать,, иа самом разлете.

- Устал я слушать твою микстуру, любезный доктор.. Вам, ученым людям, все то кажется лишним,, чему вы не отыщете назначения, и если б вы не носили очков и та-влинок, то, чай, и нос осудили бы в отставку без мундира. Не о том дело, можно ли жить без селезенки, а о том, что худо служить без ума. Мне кажется, исчисляя: виды сумасшествия, ты пропустил самый важный, и этот вид называется любовь, и больной, зараженный ею, - капитан наш.

- Капитан?.. Вы шутите, Нил Павлович... - произнес лекарь, протирая туманные глаза и опять хватаясь за стул, как будто чувствуя, что, полный винными парами,. он может улететь вверх, будто аэростат.

- Нисколько не шучу, - отвечал лейтенант. - Я повторяю тебе, что это Илья Петрович Правин, достойный, командир нашего фрегата, - Правин, со всеми буквами...

- Гм! ге! Вот что.., так ои-то болен любовью?.. С вашего позволенья...