Владимир Соловьев - Древние славяне. Таинственные и увлекательные истории о славянском мире. I-X века

Сферы влияния и зоны приложения сил были разделены между древнеславянскими божествами на современный взгляд неравномерно, даже хаотично. То и дело бросается в глаза, что функции бога солнца у восточных славян выполняют и Сварог, и Даждьбог, и Ярило, а у балтийских, например, помимо Святовита, исход войны зависит также от Руевита, Поревита и Яровита.

Но нельзя подходить к архаичной картине мира с сегодняшними мерками и пытаться ее структурировать с позиций новейших знаний или хотя бы элементарной логики. С нашей точки зрения, названные выше божества дублируют друг друга. В действительности же каждое из них делает то, что не до конца под силу другому. Если Даждьбог «заведует» солнцем вообще, то Сварог и Ярило в чем-то ему помогают, в чем-то дополняют его. Первый отвечал за небесный огонь и открывал, расчищал небесный покров для дневного светила, а в «компетенции» второго была забота о том, чтобы летом солнечный жар был сильнее и даруемое сверху тепло обернулось на земле хорошим урожаем.

В. Прушковский. Русалки. 1877

Та же широкая «специализация» касается и божеств, ведавших войной и миром, жизнью и смертью, радостью и горем. Язычники-славяне, апеллируя к своим всесильным ирреальным патронам, не пренебрегали оттенками и нюансами. Буквально на каждую житейскую малость и мелочь обязательно находился ответственный заступник – соответствующий персонаж богатой мифологии древности. И точно так же ни один чих, по первобытным представлениям, не обходился без вмешательства извне. Даже волос с головы не мог упасть просто так и сам по себе – все зависело от благорасположения или, напротив, от злобных проявлений потусторонних властителей мира, которые и определяли течение жизни, привнося в нее то хорошее, то плохое.

Для поддержания необходимого погодного баланса и оптимального чередования солнечных и дождливых дней, залога нормального земледелия, требовалась поддержка целого ансамбля могущественных покровителей славян, и они, дабы их задобрить, приносили жертвы каждому из повелителей стихий. Эти дары дифференцировались: кому-то было достаточно зерна, злаков, плодов и ягод, а ради наиболее сильных и грозных божеств вроде Перуна или Святовита как минимум резали петуха, но по большим праздникам и в особо важных случаях умерщвляли козла, быка, медведя. Бывало, что на заклание шли и люди. Как правило, это были пленники-иноверцы, не чтившие языческих богов (например, христиане), или чем-то сильно провинившиеся соплеменники. Интересно, что в качестве искупительной жертвы в некоторых средневековых источниках (в том числе русских летописях) упоминаются «проштрафившиеся» жрецы. На них возлагалась миссия обращаться к соответствующим божествам и вызывать в нужное для земледельческого цикла время дождь. Если долгожданная влага не проливалась с небес и продолжала свирепствовать засуха, волхвы, как нерадивые «делатели дождя», держали перед родом-племенем ответ, и именно их, чтобы умилостивить разгневанных богов, принимали решение принести им в жертву. Случалось такое нечасто. Какие бы россказни ни распространяли о славянах германские и прочие хронисты, человеческие жертвоприношения были, конечно, исключением, а не правилом. И дело здесь даже не в гуманизме – понятии, совершенно чуждом людям языческой эпохи, а в чисто практическом подходе славян. Окропить человеческой кровью подножие идола труда не составляло, но никакой другой пользы от этого ритуала не было. Между тем славянам был свойствен архаичный прагматизм. Они не допускали, чтобы мясо жертвенных животных доставалось стервятникам или шакалам, и, славя божество, съедали бычью или медвежью тушу сами, убежденные к тому же в том, что к ним перейдут сила и выносливость пошедшего на общую трапезу зверя. Поскольку даже самые лютые недруги славян каннибализма среди них не отмечают, естественно предположить, что они предпочитали жертвоприношение не людей, а животных, что давало возможность, воздав должное соответствующему божеству, потом без помех предаться веселому пиршеству.

Деление на «старших» и «младших» богов, очевидно, в той или иной мере повторяло отношения, которые сложились внутри славянской родовой общины, где тоже выделялись родовладыки, вожди и старейшины, жрецы и воины, а пленники, если не годились в заложники для получения хорошего выкупа, были (у западных и южных славян) на положении рабов. Причем наблюдалась тенденция постепенного сокращения многобожия, шедшая параллельно со свертыванием древней демократии, предусматривавшей равенство людей внутри того или иного племени.