Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

Петр Ермоленко, служащий артели «Стекло-зеркало», наблюдавший кошмарную расправу немцев с мирными жителями, показывает:

— Как только во дворе милиции начали стрелять, я решил посмотреть в окно и обомлел от ужаса. На моих глазах немцы из установленного в окне милиции пулемета расстреливали согнанных жителей. Спасаясь от пуль, некоторые кинулись бежать к воротам. Но там солдаты и офицеры избивали их прикладами и кололи штыками. Офицеры же открыли по несчастным стрельбу из пистолетов. Около десяти минут продолжалось все это. Я не мог выдержать всех этих ужасов и потерял сознание. Придя в себя и посмотрев в окно, я увидел, как немецкие кинооператоры и фотографы снимали горы трупов расстрелянных и заколотых граждан, а солдаты, стоящие рядом, обтирали штыки своих винтовок. Кажется, у меня от всего этого остановилось дыхание, — трудно представить что-либо более кошмарное...

* * *

Город Львов, этот чудесный и прекрасный город, разграблен фашистами, а его жители испытывают на себе все ужасы фашистского насилия и мародерства. Беженцы из Львова показывают, что по главным улицам города фашисты то и дело гонят толпы людей, избитых, истерзанных, замученных. Это делается, оказывается, для того, чтобы нагнать страх на всех остальных, подорвать волю к сопротивлению у всех, кто готовится бороться против фашистских бандитов. «Все дозволено» — это стало своеобразным девизом разбойничьей своры. И вот, ворвавшись в город, банды солдат и офицеров грабят квартиры и магазины и все награбленное имущество грузят на машины и увозят, убивают, подвергая пыткам, мирных граждан.

Отряды гитлеровских войск рыскают по селам, вешают польских и украинских крестьян, подвергают насилиям женщин, грабят дома. Придя в одно местечко, шайка гитлеровских бандитов закопала в землю живыми семь человек.

Ворвавшись в другое местечко, они расстреляли 100 поляков, украинцев и евреев. Убивали на улицах, в домах — везде и всюду.

* * *

Разведчики части капитана Якушина нашли в лесу, недалеко от деревни П., рабочего Львовской обувной фабрики Яна Вахновского. Последний находился в обморочном состоянии. Яна Вахновского доставили в госпиталь, где он рассказал, как гитлеровские головорезы, ворвавшись во Львов, расправлялись с мирным населением.

— Мне не удалось вовремя покинуть Львов вместе с частями Красной Армии, и поэтому я вынужден был укрываться на квартире жены моего товарища З. Как только немецкие войска вошли в город, они начали пачками расстреливать граждан. Во двор милиции было согнано много людей, и всю ночь там раздавались стрельба и дикие крики несчастных. Через два дня я вместе с несколькими другими был арестован. Немцы нас сильно избили и бросили в подвал. Ночью нас разбудили. Вместе с другими пятнадцатью жителями нас погнали за город и предложили рыть большую яму. К утру яма была вырыта. Показались грузовики. Похолодела кровь в жилах, когда мы увидели, чем нагружены машины: на них были горы трупов женщин, детей, мужчин. Я видел на трупах убитых огромные раны, по-видимому, штыковые. Все тела были обезображены. Офицеры предложили нам бросать трупы в яму, при этом пьяные германские офицеры и солдаты ругали нас свиньями и торопили. Мы разгрузили машины. Вдруг немецкий офицер что-то закричал, обращаясь к своим солдатам, последние, накинувшись на нас, открыли стрельбу. Что случилось потом, я не помню. Когда я очнулся, было уже утро. Я понял, что я засыпан землей. Стряхнув ее с себя, я приподнялся, сел. Придя в себя, я с ужасом понял, что произошло. Я, видимо, был принят за мертвого и меня вместе с другими бросили в яму. Я попытался встать, но для этого не хватило сил. У меня было пробито плечо, костюм был весь в крови. Собравшись с последними силами, я перевязал рану и стал ползти. Я думал лишь об одном — о том, чтобы как можно скорее покинуть эту ужасную могилу. В течение нескольких ночей я пробирался к фронту. Наконец, я добрался до одной деревни, где мне дали пищу и перевязали рану. Но больше я уже двигаться не мог и потерял сознание. Пришел в себя только в госпитале. Но и теперь я не могу отделаться от кошмара пережитых ночей.

Заканчивая свой рассказ, Ян Вахновский говорит:

— Сейчас я думаю только об одном: как бы скорее выздороветь, набраться сил, взять винтовку и пойти в бой против фашистов, чтобы бить их и бить беспощадно и до конца.

* * *

Рассказы очевидцев показывают, во-первых, что гитлеровская армия не останавливается ни перед чем в своей звериной злобе к людям, не желающим находиться в фашистском рабстве. Эти показания, во-вторых, еще раз иллюстрируют подлые приемы гитлеровско-геббельсовской пропаганды. Замучив, истерзав тысячи жителей Львова, фашистские убийцы пытались приписать это красноармейцам.