Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

В один из докладов Головко напомнил Визгину:

— Мы с тобой в прошлый раз обсуждали, откуда немцам стало известно, что с подлодки высаживалась разведгруппа. Я тогда высказал мысль, нет ли утечки информации от вас. Вы разобрались в этой версии?

— Занимались дотошно. Пока ничего подозрительного не нашли.

— И все же сообщение настораживает. Еще раз вникните, кто имеет доступ к подготовке и упаковке продуктов, кто кормит разведчиков в столовой, кто был с ними на связи, пока они жили в Мурманске в строгой конспирации.

— Наши у меня не вызывают сомнения. Норвежцы воюют за общее дело по идейным убеждениям. Радист — доброволец, сам попросился в разведку. Проверен в прошлом году походом с группой Кудрявцева на Варангер.

— А краснофлотцы с лодки?

— Их мы не знаем. По службе характеристики положительные.

— Переговорите с Виноградовым, пусть еще раз присмотрятся к ним, перепроверят. У Горюнова ничего нет на них?

Едва слышный зуммер телефона заставил командующего снять трубку, он выслушал короткий доклад, однозначно ответил коротким флотским термином «добро».

— Немцы засчитали себе потопление нашей лодки. — Визгин решил повернуть разговор в несколько иное направление.

— Ну и пусть считают. Они уверены, что мы не знаем о пленении Коваленко.

— Коваленко теперь у них в руках. Как он выдержит допросы?.. Немцы — мастера выколачивать признания и припирать провокациями в угол.

— Да, это плохо. За мою службу не было случая, чтобы из всего экипажа только командир попал в плен.

— Но и врагу, и нам не известна истинная судьба группы. — Визгин больше думал о своих людях.

— Немцам проще выяснить: стоит только сходить к Опнану.

Командующий уточнил у начальника разведотдела, нет ли каких-либо новых данных по обстоятельствам самой высадки, не проливается ли оттуда свет на судьбу людей.

— В принципе ничего нового. Только Изачик представил мне свой доклад, в котором всю вину относит на Сутягина. Так и пишет, что Сутягин самовольно нарушил все его установки и даже письменные указания, это и привело к провалу высадки.

— Я еще после твоего первого доклада говорил о вине Сутягина: он по своей инициативе послал переправщиков с лодки. Но, мне думается, делал он это из благих побуждений. Они повинны с Коваленко оба. При такой погоде надо было отложить высадку и не торопиться уходить на зарядку батарей, но не хватило распорядительности, решать полагалось Коваленко и Сутягину вдвоем. А там собралась толпа для митинга. Думаю, и переправщиками могли послать первых попавших под руку краснофлотцев. В этой высадке много несуразицы и морской малограмотности.

— У меня такое же сложилось мнение.

— А почему Изачик представил новую докладную?

— По своей инициативе, мы ее не требовали.

— А не думаете ли вы, что он этим хочет отвести от себя часть вины? — Командующий в упор посмотрел на Визгина.

— Я в этом не сомневаюсь. Он понимает, что это серьезный провал, за него кто-то должен нести ответ. Готовил группу Сутягин, но под наблюдением и по инструкциям Изачика. Поэтому он и старается выглядеть стоящим в стороне. — Визгин не только подтвердил мысль командующего, но и показал, что он продумал эту деталь основательно.

— Вы этот момент заметьте. Это характеризует Изачика. С ним мы имеем не первый сомнительный случай.

— Понял, товарищ командующий, учту.

Мысли Головко снова вернулись к людям, оставшимся на Мегерее. С минуту он молчал, Визгин сидел не шелохнувшись.

— О гибели разведчиков мог сказать немцам только Коваленко, — наконец высказал утвердившееся у него мнение вице-адмирал.

— Скорее всего вы правы. Этим он отвел врага от поисков группы. И в какой-то степени прикрыл, обезопасил себя: немцы искать группу не будут, перепроверять его показания не у кого.

— Но Коваленко не мог совершенно точно знать о судьбе разведчиков, даже о возможной их гибели. Он шел, чтобы доставить им остальной груз и вернуть на лодку переправщиков. Да у него и не было никаких оснований считать, что погибли все, кто пошел к берегу.

— Несомненно так. Он умышленно подбросил немцам эту версию.

— А если люди на берегу попали в засаду и захвачены? Тогда они устроят с Коваленко игру в кошки-мышки. — Командующий повернул рассуждение в новом направлении.

— Я считаю, что это маловероятно. Место там глухое, с материка подходы трудные. Туда люди по суше не ходят. — Визгин за последнее время не единожды всматривался в карту и вчитывался в описание Мегерея. У него перед глазами стояла лоция того берега, приложенная к плану операции.