Михаил Кубеев - 100 великих катастроф

Целую неделю посещал он места разорения, принося пострадавшим помощь вещественную и утешение».

Много подробностей о том, как гибли несчастные люди, содержится в письмах И.И. Мартынова. «У соседа моего Гофмана в подвале плавали две утонувшие женщины. У другого соседа, Геракова, потонули семь человек. Одна из этих жертв подносит ко лбу своему руку с тремя сложенными перстами, чтобы перекреститься. В другой руке зажата 25-рублевая ассигнация.

Одна женщина лишилась приюта, бежит по воде с малолетней дочерью, выбирая высокие места. О своей жизни она уже не думает. Вдруг видит позади себя солдата, который плывет на бревне. Она бросает к нему через голову свое дитя. Солдат подхватывает девочку, а бедная мать на его глазах погружается в воду и тонет».

Из многих трагических эпизодов петербургского наводнения, описанных И.И. Мартыновым, выделяется только один светлый момент. «Жена одного солдата пошла за покупками на рынок и заперла комнату, оставив там двух своих малюток. По дороге она была застигнута водой и вынуждена была спасаться в чужом доме. На другое утро спешит она домой и с тоской думает, что не увидит более своих детей живыми. Но, отворяя дверь, к величайшей своей радости, она видит своих детишек спящими на столе посреди комнаты. Приход матери разбудил детей, и они рассказали: “Мы играли в комнате, и как вода стала входить сюда, то мы вскочили на стул, а потом на стол. Было очень весело, когда стол начал плавать по комнате. Но на нем было трудно держаться, тогда мы легли и уснули”.

Но таких счастливых случаев было очень мало. Вода неистово прибывала до двух часов, а в четверть третьего вдруг начала быстро спадать. Неописуемая радость охватила петербуржцев. Однако вслед за этим наступила почти ночная темнота, а к утру 8 ноября ударил мороз. Стужа особенно чувствительной сделалась для тех, кто спасался не в жилых помещениях, не в домах, а на крышах, чердаках и на деревьях, у кого не было под рукой ни еды, ни теплой одежды.

В Адмиралтейской части и везде, где строения были каменные, наводнение оказало не столь пагубное воздействие. Но затопление всех нижних этажей, магазинов, складов, лавок, лабазов и погребов нанесло несметные потери. За короткое время невозможно было спасти все товары и запасы, и на одной только Бирже пропало 300 000 пудов сахару. Не меньше исчезло и соли. Совершенно не годными сделались крупа и овес, а также все колониальные товары.

Быков, лошадей, коров и прочей домашней живности в одном только Петербурге погибли 3609 голов. Их невозможно было свозить за город и закапывать, поэтому сжигали прямо в городе.

В городе погибли более трех тысяч человек, большей частью люди из низшего сословия. Но и те, которые уцелели, немногим отличались от мертвых – так они были измучены борьбой с волнами.

Наступающая зима грозила стужей. Там, где в зданиях вода доходила до печей, они приходили в совершеннейшую негодность, и топить их было невозможно. Мало-помалу разрушались не только кирпичи, но и сами изразцы. Вода подняла полы, а под полами повредила кирпичную выстилку, которую надо было обязательно переделывать.

Очевидцем наводнения был и А.С. Грибоедов, который впоследствии писал: «Ветер сильнейший, и в панораме пространное зрелище бедствий… Хаос, океан, смутное смешение хлябей, которые отовсюду обтекали видимую часть города, а в соседних домах, примечал я, как вода приступала к дровяным запасам, разбирала по частям, по кускам и их, и бочки, ушаты, повозки и уносила в общую пучину… Сошедши несколько ступеней, узнал, что пятнадцать детей, цепляясь, перелезли по кровлям и еще не опрокинутым загородам, спаслись в людскую, к хозяину дома, в форточку… Все это осиротело. Где отцы их, матери?»

Образную картину петербургского наводнения 7 ноября 1824 года дал в своей поэме «Медный всадник» А.С. Пушкин, хотя замысел и идея произведения, конечно же, намного глубже.

Как напоминание об этом страшном бедствии долгое время на стенах петербургских домов сохранялись пометки в виде жестяных, а кое-где и мраморных дощечек с надписью: «7 ноября 1824 г.».

Наводнения, большие и малые, угрожали Петербургу постоянно. В 1890 году случилось новое наводнение, которое от всех предшествующих отличалось необычайной стремительностью. И еще тем, что для всех явилось совершенной неожиданностью. Уровень воды едва не достигал лишь фута на два злополучной черты наводнения седьмого ноября 1824 года. И только благодаря тому, что после 1824 года был прорыт Обводный канал.