Надежда Ионина - 100 великих узников

Грозный монах не только обличал людские пороки, но и пророчествовал о скорой смерти Лоренцо Медичи, тогдашнего правителя Флоренции, грядущих мятежах в городе и нашествии иноземцев на Италию. Его безыскусные, но пламенные проповеди и религиозное рвение привлекали толпы народа, ведь требуя исправления духовенства, Савонарола одновременно требовал и свободы политической. Влияние смелого монаха усилилось при Пьетро Медичи, которого признали достойным занять место отца, хотя он и не достиг положенного возраста. Но Савонарола выступил «против», так как думал упрочить свободу Флорентийской республики союзом с Францией. После изгнания Медичи из Флоренции Савонароле поручили представить Синьории проект новой формы правления в республике. Став силою обстоятельств признанным лидером Флоренции, он на время оставил проповеди и занялся переустройством законодательства, созданного еще семейством Медичи, но в новых условиях уже непригодного.

Свой проект он зачитал в кафедральном соборе Флоренции. Раздраженный папа Александр VI отлучил Савонаролу от церкви. Однако тот объявил это отлучение ничтожным, так как оно противно соборным постановлениям, и сразу же издал в свою защиту книгу «Триумф веры». Он послал королям Испании и Англии письма, в которых умолял их в интересах церкви созвать вселенский собор для низложения верховного понтифика, недостойного занимать святой престол. Для переговоров с французским королем Карлом VIII, приближавшимся к Пизе, Савонарола отправился сам. Король прекрасно знал, каким влиянием пользуется монах не только в самой Флоренции, но и за ее пределами, и потому встретил делегацию с почетом. При встрече с монархом Савонарола вдохновенно говорил и о том, что короли – орудие в руках Господа. «Он послал тебя, чтобы освободить Италию от страданий и чтобы поднять церковь, поверженную в прах. Но если ты забудешь милосердие и справедливость, если не будешь уважать свободу, жизнь и честь населения, то гнев Божий испепелит тебя».

Савонарола

Никто другой не осмелился бы так говорить с королем, которого признала уже вся Северная Италия. Но Карл VIII выслушал Савонаролу с глубоким почтением и торжественно обещал принести на землю Италии милость и справедливость.

По проекту Савонаролы во Флоренции был учрежден «Великий Совет», в состав которого вошли все правоспособные граждане, достигшие 29 лет и предки которых когда-либо занимали почетные выборные должности. В «Великий Совет» вошли 3200 человек: они разделились на три группы, каждая из которых по очереди заседала шесть месяцев. Кроме того, в состав «Великого Совета» вошли еще 60 человек, лично правоспособных, но не имевших заслуженных предков, и 24 юноши, достигшие 24-летнего возраста. Затем был создан «Совет восьмидесяти», члены которого избирались среди наиболее почетных граждан не моложе 40 лет. Этот совет играл роль верховной палаты, просматривал и окончательно утверждал законы, выработанные «Великим Советом». Даже по этой краткой схеме видно, что во Флоренции вводилось конституционное самоуправление.

Еще до первых выборов в оба совета Савонарола убедил старейшин, в руках которых оставалась власть, объявить полную амнистию всем заключенным, кроме совершивших тяжкие преступления. Из мрачных казематов были выпущены сотни людей, заточенных туда по проискам врагов, и это еще больше подняло авторитет Савонаролы. Но одновременно усилилась и злоба его врагов, которые в новом порядке правления не видели для себя ничего хорошего. Особенно разозлились монахи различных орденов, и больше всего францисканцы. Раньше они видели в настоятеле монастыря Святого Марка только неприятного конкурента, обличавшего в своих проповедях и личным примером их тунеядство. Теперь же они лишались многих льгот, захваченных без всякого на то права. К монахам присоединились и некоторые представители духовенства, за которыми пошли и приверженцы Медичи.

Савонарола хотел превратить Флоренцию в «Божью республику» и потому главным своим долгом считал нравственное очищение людей. Одну из причин существующего разврата он видел в книгах и картинах, отличавшихся античной пластичностью. В своих проповедях он требовал сжечь их, и на площадях города воздвигались пирамиды из произведений Д. Боккаччо, Петрарки и других великих писателей; летели в костер бюсты, статуи и картины известнейших художников. Но происходило это не потому, что праведный монах ненавидел искусство: просто он считал святотатством изображать Богородицу с обнаженной грудью и приказывал сжигать именно такие картины, объявив их сатанинским соблазном и пагубной роскошью.