Сергей Кузьмин - Сроку давности не подлежит

Киев в ноябре 1943 года. Улицы покрыты трупами. Вот на экране возникает поистине ужасное зрелище: предместье Киева — Дарница. Трудно охватить одним взглядом бесконечные штабеля трупов, раскинувшиеся на огромной площади пустыря. Вот и Бабий Яр — место массовых казней.

Операторы запечатлели леденящую душу картину в лагере близ Таллина, в дачном местечке Клога. Оккупанты перед отступлением расстреляли всех заключенных. Нельзя без содрогания смотреть на груды человеческих тел, которыми были забиты лагерные бараки.

Страшное зрелище представляют появляющиеся на экране люди, освобожденные Советской Армией в Освенциме. Они измождены до предела. Это ходячие скелеты. Многие не в состоянии передвигаться и лежат на нарах. Много детей.

Во время просмотра фильма подсудимые нервничали, их лица были бледны и сведены судорогой страха перед грядущим возмездием. После окончания демонстрации фильма Геринг закрыл лицо руками. Кейтель вытирает платком лоб, глаза. Франк долго не может прийти в себя. Моральное ничтожество подсудимых еще острее передает ту зловещую сущность событий, с которой не мирятся ни разум, ни сердце.

По воспоминаниям А. И. Полторака, возглавлявшего советский секретариат на Нюрнбергском процессе, этот фильм был показан группе русских эмигрантов, работавших в качестве переводчиков в составе персонала западных делегаций. Среди них были представители таких аристократических фамилий старой России, как Трубецкие, Толстые и т. д. Но все они, мужчины и женщины, молодые и старые, плакали во время демонстрации фильма (См.: Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. М., 1983, с. 25.).

Через два-три дня после демонстрации на Нюрнбергском процессе фильма о зверствах гитлеровцев на оккупированной территории СССР в качестве документа обвинения был предъявлен фильм об уничтожении 9 июня 1942 года чехословацкого селения Лидице, снятый самими нацистами. Вот факельщики перебегают от дома к дому, слышен гул взрывов. Вот фашистские солдаты прокладывают к развалинам железнодорожные пути, чтобы вывезти прочь даже остатки зданий. Деревню сровняли с землей, деревья срубили, дороги распахали, а жителей или расстреляли (мужчин), или отправили в лагеря смерти (женщин и детей). Само название села по приказу СС было стерто со всех имевших хождение в третьем рейхе карт, вычеркнуто из всех справочников.

Без волнения нельзя вспомнить свидетеля советского обвинения на заседании Международного военного трибунала в Нюрнберге Якова Григорьевича Григорьева, дававшего показания помощнику Главного обвинителя от СССР Л. Н. Смирнову.

Смирнов : Скажите, пожалуйста, свидетель, в какой деревне вы проживали до войны?

Свидетель : В деревне Кузнецово, Порховского района, Псковской области.

Смирнов : В какой деревне вас застала война?

Свидетель : В деревне Кузнецово.

Смирнов : Существует ли сейчас эта деревня?

Свидетель : Не существует.

Смирнов : Я прошу вас рассказать суду, при каких обстоятельствах произошло уничтожение деревни.

Свидетель : В памятный день, 28 октября 1943 года, немецкие солдаты неожиданно напали на нашу деревню и стали творить расправу с мирными жителями, расстреливать, загоняя в дома. В этот день я работал на току со своими двумя сыновьями, Алексеем и Николаем. Неожиданно к нам на ток зашел немецкий солдат и велел следовать за ним. Нас повели через деревню в крайний дом. Я сидел около самого окна и смотрел в окно. Вижу: немецкие солдаты гонят еще большую толпу народа. Я заметил свою жену и маленького сына девяти лет. Их сначала подогнали к дому, а потом повели обратно, куда — мне было тогда неизвестно.

Немного погодя входят три немецких автоматчика и четвертый держит наган в руках. Нам приказали выйти в другую комнату. Поставили к стенке всю толпу — 19 человек, в том числе меня и моих двух сыновей, и начали из автоматов стрелять по нам. Я стоял около самой стенки, немного опустившись. После первого выстрела упал на пол и лежал не шевелясь. Когда расстреляли всех, немцы ушли из дома. Я пришел в сознание, гляжу — невдалеке от меня лежит мой сын Николай, он лежал ничком и был мертв, а второго сына я сперва не заметил и не знал, убит он или жив. Потом я стал подниматься, освободив ноги от навалившегося на них трупа. В этот момент меня окликнул мой сын, который остался в живых.

Смирнов : Окликнул второй ваш сын?

Свидетель : Второй, а первый лежал убитый певдалекс от меня. Сынишка крикнул: «Папа, вы живой?»