Дмитрий Суворов: Все против всех. Гражданская война на Южном Урале

Кроме того, вполне хватало и командиров, не состоявших в упомянутых партиях, но явно к ним тяготеющих. Таковы партизанские командиры А. Кравченко в Минусинской котловине, П. Щетинкин в так называемой Свободно–Баджейской республике (около Байкала). Оба явно проанархически настроены. Напомню, что и Иркутский Политцентр, расстрелявший Колчака, состоял из людей, примыкавших к вышеупомянутым партиям.

А на Украине, в довершение всего, были так называемые боротьбисты (коммунисты–националисты). Они группировались вокруг газеты «Боротьба» — отсюда и название. Так вот, к боротьбистам явно примыкали известные комбриги Т. Черняк и В. Боженко, а также прославленный начдив Щорс.

Тут мы подходим к самому гвоздю проблемы. Большевики, пользуясь услугами своих левых союзников, отнюдь не собирались делить с ними власть. Характерно, что большевистская пропаганда с самого начала усиленно создавала отрицательный имидж всем вышеупомянутым партиям. О боротьбистах, к примеру, Ленин в «Письме рабочим и крестьянам по поводу победы над Деникиным» отзывается, что называется, сквозь зубы — хочет обрушиться, а еще нельзя. Позднее же, в сталинские и послесталинские годы, их уже откровенно бесчестили — всех интересующихся отсылаю к небезызвестному «Краткому курсу истории КПСС». О левых эсерах и анархистах и говорить нечего — обвинения в их адрес уже стали общим местом массового восприятия. Но, пожалуй, самое странное — жесткое отношение большевиков к максималистам (кстати, самой левой партии всего левого блока).

Помните, в фадеевском «Разгроме» Мечик приходит в партизанский отряд Шалдыбы по путевке обкома партии максималистов. И… партизаны встречают его мордобоем — как эсера. Затем, когда он попадает в отряд Левинсона, там, по сути, повторяется то же самое: только не бьют, а просто проявляют «странные отношения». И Мечику приходится просто из чувства самосохранения стараться как‑то «смазать значение пославшей его организации». Хороши братья по классовым битвам! «Зато это были не книжные, а живые люди» — так Фадеев оправдывает издевательства над Мечиком: весьма своеобразная аргументация, если не сказать более.

Только сейчас проясняются истоки драмы, разразившейся летом 1918 года. Драмы, эпицентром которой стало левоэсеровское восстание 6 июля. Собственно, восстания никакого не было, а была грандиозная большевистская провокация по устранению союзника–конкурента. «Эсер» Я. Блюмкин, стрелявший в германского посла Мирбаха, был… агентом ЧК (кстати, он нисколько не пострадал после событий 6 июля — наоборот, в поте лица трудился на террористической ниве аж до 30–х годов). Этот теракт позволил Ленину свалить многое на левых эсеров и арестовать всю их фракцию на самом съезде Советов. Неожиданным было только то, что неукротимые эсеры не захотели безропотно ложиться под нож и оказали сопротивление (подавленное, впрочем, в течение дня).

Расправа с левыми эсерами — наиболее известное, но не единственное событие такого рода. Еще до 6 июля в Москве была разоружена Черная гвардия (в частности разгромлен ее штаб на Малой Дмитровке). Но эти столкновения сдетонировали в провинции, и там развернулись весьма драматические коллизии. Так, в Екатеринбурге Л. Вайнер и П. Хохряков разоружали анархистов… в июне. Если вдуматься, ситуация вырисовывается воистину дичайшая: Екатеринбург держится, что называется, на «честном слове» — только потому, что чехи не спешат его брать, а белоповстанцы еще не рискуют штурмовать красную столицу Урала (они на это решатся в июле). Красное командование, похоже, уже поставило крест на Екатеринбурге — от этом откровенно поведал Г. Эйхе в своей книге «Опрокинутый тыл» (М., Воениздат, 1960). И в этой обстановке ЧК разоружает своих союзников!

Самое главное, что этот удар в спину поставил вооруженные отряды левых партий в весьма затруднительное положение. Как быть? Ведь они и большевики одинаково противостоят белым, и путь туда им заказан. Но и не реагировать на действия коммунистов тоже нельзя. Какой же линии придерживаться? Вот весьма типичное свидетельство — выдержка из воспоминаний Н. Махно, речь идет о митинге в Царицыне летом 1919 года:

«Одного мы не можем понять, — втолковывали рабочие, — мы здесь стремимся к организации своих дел для развития и защиты революции и ее идей… У нас и большевики, и левые эсеры, и анархисты организованно стоят за то, чтобы разбить контрреволюцию… А в Москве и в других городах Центральный России анархистские организации разгоняются, непокорные расстреливаются…» Подобное недоумение разделяли многие по всей России.