Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

Почти четыре месяца провел Милютин в «мрачной» Гатчине в самое скверное время года, внимательно всматриваясь в положение русской армии, воевавшей против Турции и западных стран, по-прежнему приковывал его внимание Севастополь, артиллерия Англии и Франции разрушала город, множество жертв было среди мирного населения, терпели бедствие и воины.

Все эти месяцы не утихала страшная досада на то, что Паскевич и Горчаков сняли осаду с Силистрии и ушли из Дунайских княжеств. Все было готово к штурму, но поступил приказ отходить от Силистрии, возмущались не только солдаты, но гневом пылали лица старших офицеров, получивших приказ… Взятие Силистрии – это была бы наиболее громкая победа в Восточной войне; опоздай курьер с приказом хотя бы на час, неприятельские укрепления были бы взяты, а так уж получилось, что русские войска нехотя уходили от крепости, проклиная своих руководителей и Австрию, виновницу наших опасений за тыл нашей армии.

А главное, в ходе подготовки балтийского побережья к обороне выяснилось весьма многое: оказалось, что полковник Тотлебен, осматривавший батареи северного Кронштадского прохода, пришел к выводу, что батареи расположены так, что будут поражать друг друга, а вовсе не атакующего неприятеля. В других анонимных донесениях также говорилось о неблагополучном состоянии крепостей. Крепости тщательно осмотрели и пришли к выводу, что затрачены громадные деньги, а все впустую: крепости для обороны никуда не годятся, а вооружены крайне плохо. Ремонтные работы затягивались, адмирал Матюшкин в сердцах заявил: «Трудно недостроенную крепость, оставленную без внимания более сорока лет, привести в продолжение нескольких зимних месяцев в столь надежный образ, чтобы флот наш находился вне опасности от нападения неприятеля».

Но все это было позади, многие недостатки были исправлены, пушки были наведены не друг на друга, как было раньше, а туда, куда следует, на неприятеля, на охрану побережья.

В начале 1855 года в связи с переездом в Петербург жизнь в министерстве мало чем изменилась, чаще стал бывать в семье, играть с детьми, но по-прежнему много сил отдавал военному министру, который просил делать обзоры военных действий на различных фронтах или по случаю приезда какого-нибудь курьера с новостями, требовавшими обсуждения.

Много сил Милютин потратил на составление записки о военных действиях русской армии в 1854 году… Столько справок, донесений, писем Николая Первого с его резолюциями, записанных воспоминаний и допросов курьеров – и все это обилие материала надо включить в стройную и убедительную статью, которая непременно будет представлена императору.

Работая над статьей, Милютин вспоминал и князя Меншикова, и князя Варшавского, и князя Горчакова, вставали перед ним их характеры, образ действий, их распорядительность, а чаще всего их полная неподготовленность к ведению такой войны. Морские державы Англия и Франция побывали во всех морях России, похозяйничали в Балтийском море, обстреляли Кронштадт, напали на незащищенные островки, взяли пленных солдат и офицеров, обстреляли Одессу, которая угостила их хорошим огоньком, побывали и на Дальнем Востоке, где их также обстреляли… Больше двух месяцев курсировали по Черному морю, выбрали место и высадили десант, больше 60 тысяч солдат и офицеров, орудия, продовольствие, снаряды… Западные газеты давно писали о высадке десанта в Черном море, указывали даже место высадки, но самое удивительное, князь Меншиков ничего не предпринял, чтобы помешать высадке неприятельского десанта… Горчаков послал к нему полковника Тотлебена, прекрасного инженера, великолепно проявившего себя под Силистрией, он так организовал осаду крепости, столько возвел осадных укреплений, что русские офицеры и солдаты безболезненно ждали штурма, надеясь остаться живыми и здоровыми при взятии крепости. Полковник Тотлебен явился к князю Меншикову и представился, предъявив рекомендацию князя Горчакова.

Меншиков холодно, с юмором посмотрел на Тотлебена и сказал:

– Князь по рассеянности своей, верно, забыл, что у меня находится саперный батальон, там хорошие специалисты, мастера своего дела…

Тотлебен замялся, хотел что-то сказать, но Меншиков перебил его:

– Отдохнувши после дороги, вы можете отправиться обратно к своему князю Горчакову на Дунай, – и с иронической улыбкой протянул полковнику руку.

Тотлебен вышел на пристань, невесело было у него на душе. Не ожидал он такого обескураживающего приема у главнокомандующего, но, вспомнив слова Горчакова, что Меншиков очень щекотлив к посторонним услугам, мол, будьте осторожны, не напрашивайтесь ни на какое командование, Тотлебен успокоился, поговорил с адмиралом Нахимовым и остался в Севастополе. При весьма поверхностном осмотре Севастополя Эдуард Иванович пришел к печальному выводу, что городские укрепления, особенно с севера, никуда не годятся, многое надо укреплять, перестраивать, возводить новые редуты.