Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

– Сударыня, – сказала Анна Федоровна, – это предзнаменование.

– Ах нет, – успокоила она, – это нервы.

«На следующий день я все же снова стала умолять ее принять меры предосторожности в отношении великого князя, – вспоминала Анна Тютчева, – перевезти его от моря в горы, где не такой раздражающий воздух. Ее мистическое предупреждение подтверждало мою невыносимую тревогу, тем более что у меня уже несколько дней внутри, перед мысленным взором стояла закутанная в черное фигура, она всегда теперь была передо мной, особенно по вечерам, когда тревога становилась невыносимой».

Беда была в том, что граф Сергей Григорьевич Строганов (1794–1882), попечитель цесаревича, все время пытался ввести в заблуждение посетителей великого князя, говоря небылицы о его здоровье, получалось так, что его немощи – это так, сиюминутные, они скоро пройдут. И императрица чаще всего верила графу. Но горничная Анны Федоровны, увидев, что она поверила в улучшение здоровья цесаревича, сказала ей:

– Не спешите радоваться, слуги великого князя говорят, что ему очень плохо и это улучшение выдумано специально для государыни, чтобы не портить праздник (была Пасха. – Ред. ). Лакей великого князя говорит, что он наверняка умрет».

Черный призрак по-прежнему маячил перед Анной Федоровной.

– Наследнику очень плохо, – сказал вошедший к Анне Федоровне слуга.

Прибежавшая вниз Анна Федоровна спросила доктора Гартмана:

– Что случилось?

– Излияние в мозг, – пояснил Гартман.

– Но тогда… Тогда – это конец… Его надо причастить. Сам он не может отвечать за себя.

– Что мне писать государю в телеграмме? – спросила вошедшая императрица, знавшая, что дела цесаревича плохи.

– Сударыня, – медленно произнес Гартман, до сих пор скрывавший ход болезни цесаревича, – это излияние в мозг.

Она вскрикнула, потеряв на мгновение контроль над собой.

– Вы меня обманули, вы не сказали всю правду, – сказала императрица, схватившись за сердце. – Я должна быть спокойной, я должна думать теперь о государе.

Анна Федоровна, отправив телеграммы в Москву и в Петербург, отправилась за священником в церковь. Вместе со священником Анна Федоровна вернулась на виллу и доложила императрице:

– Сударыня! Прибыл священник…

– Зачем? Почему вы вмешиваетесь? – вышел из себя граф Строганов. – У великого князя немного раздражены нервы. Он не согласится на это.

– У великого князя излияние в мозг, доктор не отвечает за его жизнь, ему нужно причаститься. Граф, вы довольно обманывали государя и Россию относительно состояния великого князя. Если он умрет без причастия, вы ответите за это перед Богом и Россией. Когда человеческие силы исчерпаны, пора наконец прибегнуть к Богу, раз уж вы не сделали это раньше.

– Вы что же думаете, что здесь не молились… Как будто дело в священническом облачении.

– Дело не в священническом облачении, но в причастии. В таинство или верят, или нет.

Анна Федоровна вновь обратилась к вошедшей императрице:

– Сударыня, вас опять обманывают.

– Оставьте, не беспокойте меня, мне нужно сохранять спокойствие.

Священник по ее указанию уехал служить обедню. А после обедни вновь разгорелись споры, причащать или не причащать великого князя. А главное – согласится ли он на это… После долгих колебаний и споров императрица поговорила с сыном, и священник причастил цесаревича, который был в полном сознании.

Постепенно к больному цесаревичу стали приезжать близкие родственники: два брата императрицы, принц Александр Гессенский и герцог Дармштадтский, великая княгиня Мария Николаевна, великий князь Александр Александрович, император Александр Второй с младшими сыновьями, наконец приехала датская королева с дочерью Дагмарой, невестой цесаревича… Со всеми он простился…

Анна Федоровна мучительно переживала, когда больного цесаревича оставляли одного, императрица уходила и он, бедный, кричал от боли. Горничная императрицы плакала в коридоре, а жалобные крики цесаревича возобновлялись. И Анна Федоровна в гневе вспоминала: «Где это видано, чтобы умирающего оставляли одного, наедине с его последними страданиями. Самый последний крестьянин с гораздо большей любовью и умом ухаживал бы за своим сыном, чем ухаживали за несчастным сыном императора».

К умирающему цесаревичу съехались чуть ли не все известные доктора, в том числе и знаменитый Николай Иванович Пирогов, но которые уже ничего не могли сделать с болезнью великого князя.