Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

Так что ничего нового в его возвышении не наблюдалось, все шло своим чередом.

Естественно, если он писал контрпроект по крестьянскому вопросу от имени графа Муравьева, защищавшего дворянские, помещичьи права, то Валуев первым делом убрал антидворянскую оппозицию, Панин сам ушел, а Николай Милютин, Юрий Самарин, князь Владимир Черкасский, составлявшие «пристрастный образ реформаторов», которым не симпатизировал император и которые видели в своих преобразованиях победу над всесильным врагом в образе земельного дворянства, как писал князь Мещерский, питали в своих попытках реформировать некую «ненависть к дворянству», вынуждены были покинуть свои заметные посты и удалиться на покой, ибо благодаря этим деятелям «вся реформа приняла тенденциозный и политический антидворянский характер»…

Князь Мещерский дал блистательную характеристику великого князя Константина Николаевича, младшего брата императора, его выделяла даровитость и стремление реформировать Россию, он искал талантливых людей, чтобы они помогали ему в его министерстве, но были и дурные стороны его характера: «Одна личность, близко его знавшая с ранней молодости, – писал князь Мещерский, – с его собственных слов, очень рельефно характеризовала это дурное в нем: то это были припадки сильнейшей надменности и заносчивости, то проявление непобедимого высокомерия, не терпевшего ни противоречия, ни даже спора; то это были признаки какой-то потребности согнуть чью-либо волю, поразить кого-либо в самое больное место, уколоть кого-нибудь. Анализ этот был сделан в то время над самим собою великим князем, причем он прибавлял в задушевной беседе с этою личностью, т. е. с автором этих воспоминаний, следующие интересные слова: «Они, эти дурные черты, во мне сидят, как злой дух; они сильны во мне, и вы не поверите, каких мне усилий требуется с ними бороться… Я иногда побеждаю моего внутреннего врага совсем, и тогда я сам себя не узнаю, до того я становлюсь добр и восприимчив ко всему доброму; а иногда, наоборот, я чувствую себя под гнетом этого дурного; я так чувствую, как будто во мне сидит кто-нибудь другой, какой-то злой человек и распоряжается моим умом и моим сердцем. Молиться за меня надо», – прибавил молодой великий князь. Я запомнил и записал эти замечательные слова, столь симпатично освещающие эту замечательную личность недавнего прошлого».

Великий князь Константин Николаевич был живой и порывистый человек, его мысли и участие в государственных делах, его кипевший жизнью темперамент, его любознательность и жажда быть полезным России приносили большую прибыль государству, но и он был отдален от реальных последствий отмены крепостного права…

Впервые дни после 19 февраля 1861 года и в первые дни после оглашения положений 19 февраля Александр Второй получал десятки, сотни поздравлений от бывших крепостных, от придворной знати, от помещиков, от городского населения, читавшего письма и записки Герцена из свободного Лондона и делавшего свои представления о своей эпохе. Александр Второй избрал примирительный путь взаимодействия крепостных и помещиков, а для этого и назначил новых людей, чтобы быть уверенным в этом деле.

Зима 1861 года была суровой, старожилы давно не помнили такого холода, мороз даже в Одессе доходил до 27 градусов. Дмитрий Милютин вместе с семьей давно уже переехали в новую квартиру на Английской набережной, удачно разместились, принимали гостей, порой и сами бывали в гостях у родственников и друзей. У офицеров и генералов, служивших на Кавказе, возникла идея устраивать «кавказские вечера». Первая встреча в гостинице «Демут», где собралось пятьдесят офицеров и генералов, прошла очень удачно, было весело, появился блестящий тамада, которого знали все и который тоже знал всех собравшихся, остроумно о каждом мог долго и талантливо говорить, Милютин тоже был на этом вечере, и хорошо говорили о нем.

Как генерал свиты императора, Дмитрий Алексеевич вынужден был бывать на дворцовых приемах, на выходах императора и императрицы, участвовать в приемах высоких гостей… Так что он хорошо знал о приезде прусского генерала, известившего императора о восхождении на прусский престол Вильгельма Первого, о приезде нового прусского посланника Отто Бисмарка, хорошо знал о новых назначениях и отставках, о наградах и наказаниях… Милютин не любил придворную жизнь, переполненную слухами, сплетнями, доносами, но вынужден был исполнять свои обязанности… Тем более что в Военном министерстве все оставалось по-прежнему: министр следил за всеми делами, даже хозяйственные дела, которые были поручены Милютину, он строго контролировал, в сущности почти освобождая Милютина от дел и ответственности. Лишь иногда бывая на приеме у императора, он иногда читал тот или иной документ, не вмешиваясь в его обсуждение. Такая должность была не по душе Милютину, человеку энергичному и ответственному.