Олег Платонов - 1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов

Семья Рябушинских внесла большой вклад в возрождение русского церковного зодчества, собирание богатейших коллекций русской иконописи. Она финансировала художественный журнал «Золотое руно», мероприятия в поддержку русской авиации, экспедиции по освоению Камчатки. И этот список можно множить до бесконечности.

С полным основанием можно говорить, что русские купцы и промышленники материально подготовили тот расцвет национальной культуры, который наблюдался в конце XIX — начале XX века. Возрождение национальных русских форм в искусстве в то время, когда господствовали западноевропейские понятия о прекрасном, связано тоже с меценатской деятельностью купцов. Строительство церквей в русском стиле, возрождение русской духовной живописи, поощрение мастеров, создававших произведения в национальном духе, в значительной степени осуществлялось на средства русских предпринимателей.

По сути дела, русское купечество выполняло функции, которые в других странах лежали преимущественно на интеллигенции и образованном слое. Не здесь ли корень серьезного разлада между купечеством и интеллигенцией?

Горько сказать, но ведь это правда, что значительная часть российской интеллигенции с момента своего зарождения в XVIII веке не любила русского купечества, презирала его, гнушалась им. Примеров этому настолько много, что и приводить не хочется.

С легкой руки интеллигенции XVIII–XIX веков, воспитанной преимущественно на западноевропейских ценностях, русские предприниматели (особенно купцы), подобно крестьянам, подавались как существа отсталые, темные и невежественные. И если по отношению к крестьянам у интеллигенции было определенное снисхождение как к «эксплуатируемому» классу, то к предпринимателям только недоброжелательство и зло. Их представляли закоренелыми плутами и мошенниками, постоянно нечистыми на руку и алчными как волки. По сути дела, такое отношение к отечественным предпринимателям (особенно купцам) было связано с тем, что они, как и крестьянство, были оплотом сохранения национального духа России, чего нельзя было сказать о значительной части российской интеллигенции, лишенной национального сознания. Поэтому с полной уверенностью можно утверждать, что такое отношение было формой проявления антирусских настроений нигилистической интеллигенции, создавшей себе миф о грязных и подлых «Тит Титычах». Здесь их мнение было солидарно с мнением антирусски настроенных иностранцев. Миф о бесчестности русских купцов распространяется в записках некоторых иностранцев, побывавших в России XVI–XVII веков, имеет объяснение больше в их психологии, чем в реальной жизни.

Большая часть иностранцев, приезжавших в Россию в XVI–XVII веках, были люди авантюрного, а порой даже мошеннического склада, люди, которым нечего было терять, их цель была ловля «счастья и денег». Причем на русских людей они зачастую смотрели как на объект наживы и нередко пытались их надуть. Всучить какую-нибудь дешевку за дорогую вещь — клинок, выкованный в немецкой деревне, за дамасскую сталь, кусок дерева, найденный на дороге, за святыню с Афона — было среди иностранцев довольно распространенным явлением. Поэтому и русские люди смотрели на них с недоверием и в целях обезопасить себя от обмана назначали цену с учетом риска.

«Если бы торговое сословие и в прежней Московии, и в недавней России, — отмечает исследователь русского купечества П.А. Бурышкин, — было бы, на самом деле, сборищем плутов и мошенников, не имеющих ни чести, ни совести, то как объяснить те огромные успехи, которые сопровождали развитие русского народного хозяйства и поднятие производительных сил страны. Русская промышленность создавалась не казенными усилиями и, за редкими исключениями, не руками лиц дворянского сословия. Русские фабрики были построены и оборудованы русским купечеством. Промышленность в России вышла из торговли. Нельзя строить здоровое дело на нездоровом основании. И если результаты говорят сами за себя, торговое сословие было в своей массе здоровым, а не таким порочным, как его представляли легенды иностранных путешественников».

У русских предпринимателей существовал своего рода негласный кодекс чести, осуждавший все виды развития паразитического, ростовщического, спекулятивного капитала. По неписаному табелю о рангах российские предприниматели делились на несколько групп, а точнее на две почтенных и одну непочтенную, презираемую. К первой группе относились промышленники, фабриканты (даже мелкие), крупные торговцы-оптовики, имевшие, кроме того, свои промышленные предприятия, а позднее финансисты и предприниматели в области страхования и кредита. Ко второй — торговцы крупные, средние, мелкие, ведущие дело «по чести и без обмана». А к третьей, «презираемой», группе относилось большое количество всяческих жучков, спекулянтов, перекупщиков, процентщиков, пытавшихся нажиться путем различных махинаций и обмана. Отношение к этой категории двух первых было крайне отрицательно, как правило, их на порог не пускали и по возможности пытались всячески наказать. Большая часть дельцов третьей группы происходила из западных и южных губерний России. Кстати, на базе именно этих элементов пытались возродить предпринимательство при нэпе. К сожалению, подобного рода люди пытаются «возрождать» предпринимательство и сегодня. Спекуляция, обман потребителей, финансовые мошенничества, получение средств через подставных лиц и подставные организации стало у нас бытовым явлением. Настоящие предприниматели начала нашего века с подобными явлениями боролись жестоко и беспощадно (об этом, в частности, пишет П. А. Бурышкин), ибо существование подобной паразитической волны подрывало кредит общества к предпринимателям в целом.