Олег Платонов - 1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов

Никифор Михайлович был одарен от природы ясным умом, энергичным и предприимчивым характером, а от родителей унаследовал твердую веру и доброе сердце. Грамоте он выучился у вековушки «Пашихи», ходившей читать Псалтирь над покойниками и жившей в Солдатской слободе. Дальнейшее же образование он получил у соборного дьячка Дмитрия Федоровича Лебедева и больше ни в каких учебных заведениях не был. Это, однако, не помешало ему, обладая любознательностью и способностями, заниматься потом много самообразованием. В долгие осенние и зимние вечера, когда домашние женщины пряли, он часто сидел за какой-нибудь книжкой, прислонившись поближе к их «лучине». Никифор Михайлович рассказывал, как он, бывало, украдкой наклонял в светце лучину, чтобы она поярче горела и было посветлее, и как почти тотчас же получал крепкий подзатыльник: ведь так лучина скорее сгорала и расход на освещение увеличивался. Мать его, Гликерия Александровна, часто видя у него книжки, вовсе не похожие на церковные, а особенно вроде «Бовы Королевича» или «Еруслана Лазаревича», с огорчением говорила про него своему духовнику о. Лаврентию: «Все вот читает какие-то пустые книжонки!» О. Лаврентий, очевидно понимавший мальчика, его огромную любознательность, его даровитость и твердость, успокаивал ее, говоря по старине, попросту: «Не бойся, Лукерья Александровна, — пчелка и с падали мед берет».

С раннего возраста начал Никифор Михайлович помогать отцу в занятиях по торговле и скоро стал его правою рукою. Он трудился и по дому, и в лавке; ездил сам в Коломну на трех лошадях за мукой, и, бывало, ему приходилось хаживать из Коломны 40 верст пешком, чтобы только выгадать 15 копеек в провозе, положив на телегу лишний мешок; езжал он также в Орехово, в Павловский Посад и в Ильинский Погост с хлебом, баранками, пряниками и т. п.

Так шло понемногу торговое дело до Крымской кампании, когда Михаилу Федоровичу пришлось пережить тяжелое время. По окончании войны цены на хлеб внезапно упали, а у него было принято много хлеба, купленного в степи по дорогим ценам и в долг. Он разорялся, и кредиторы, зная его ограниченные средства, опасались, что и он, как это нередко в таких случаях бывает, «скинет» со своих долгов, дабы оставить себе средства для продолжения дела. Но Михаил Федорович сам остался ни с чем, а им отдал весь долг свой до копейки.

Требование совести, таким образом, было удовлетворено, и этот поступок Михаила Федоровича, конечно, навсегда утвердил основание успеху дел его семьи в дальнейшем будущем. Но в то время сам он так упал духом, что не мог более даже и подумать опять завести хотя бы прежние свои предприятия, а решил ограничиться маленькой булочной и сам со своими домашними принялся печь булки и баранки. Небольшое подспорье получалось от размотки пряжи, которую семья Михаила Федоровича брала от местных фабрикантов, в том числе и от его же братьев.

В этот тяжелый момент выручил семью энергичный, предприимчивый дух Никифора Михайловича, который задумал взяться за новое дело. Он давно уже наблюдал, как хорошо шли дела у егорьевских фабрикантов и как постоянно увеличивался повсюду сбыт бумажных тканей. И вот, когда после Крымской войны ткацкое дело особенно оживилось, он начал раздумывать о том, как бы и ему завести такое же производство. Построить сразу фабрику и поставить рабочих, конечно, не было никакой возможности. Поэтому приходилось начинать с того, чтобы вместо размотки чужой пряжи покупать ее, руками своей семьи разматывать, самому сновать основы и отдавать затем по деревням ткачам-кустарям для выработки, сработанный же товар самому отвозить для продажи в ярмарки на Украину, куда сбывалось большинство егорьевских товаров.

Уже имевшийся торговый опыт и природный практический ум Никифора Михайловича вполне оправдывали его смелость и ручались за успех. Однако не легко оказалось ему получить на это дело согласие отца. Своих денег на покупку пряжи и расплату с ткачами у Никифора Михайловича не было. А Михаил Федорович, удрученный падением своей хлебной торговли, строго рассчитывал каждую копейку и к затее сына отнесся с большим недоверием. Никифор Михайлович представлял все доводы, указывал на пример других, между прочим на своих же дядей Филиппа и Савелия, у которых дело шло, хотя они и вели его очень «просто».

Наконец, он обратился к содействию добрых знакомых: Леонтия Агаповича Фролова, Хрисанфа Гавриловича Кулакова и Василия Дмитриевича Клопова, которым и Михаил Федорович, и Гликерия Александровна уже начали жаловаться, что вот, мол, «Микеша» все пристает к нам «с нанкой». Добрые знакомые поддержали энергичного молодого человека, их советы подействовали, и в 1857 году Михаил Федорович «завел нанку». Так как новое дело привлекло к себе все внимание новых фабрикантов, то для ведения прежнего и вообще для помощи в том же году был приглашен и первый служащий — Лаврентий Михайлович Панкратьев.