Ю. Бахрушин - Воспоминания

В своей молодой подруге отец, к своей радости, нашел искреннюю любительницу театра, готовую не только делить с ним постоянные выезды в театр, но и ревностно помогать его собирательству. На первых же порах мать взяла на себя приведение в порядок вырезок из газет о театре, собираемых отцом и хранимых им в общей куче. Она их классифицировала, аккуратно обрезала, наклеивала на бумагу и отдавала в переплет. Порой, когда вырезка была двухсторонней, приходилось одну сторону переписывать от руки. Так же систематизировала она и афиши. Круг театральных знакомств моих родителей увеличивался с каждым днем. В качестве приемного дня была выбрана суббота, так как императорские театры в этот день не играли. В этот день вечером в доме был скромный открытый стол для званых и незваных. Театральная коллекция отца быстро росла, принимая все больший и больший размах, захватывая все новые и новые области театральной жизни. В 1897 году отец был избран членом Театрального общества, и ему было поручено возглавить Московское отделение театрального бюро. Это назначение дало ему возможность значительно расширить круг своих театральных знакомств и распространить свое коллекционерское влияние и на русскую провинцию.

Земельный участок, подаренный дедом отцу для постройки дома, дал ему возможность выставить свою кандидатуру в гласные Московской городской думы, в которую он был избран и где стал бессменным докладчиком по всем театральным делам.

Близился год 1899-й — подготавливалось торжественное празднование 150-летия основания русского театра. Празднества должны были происходить в городе Ярославле, на родине первого русского актера Ф. Г. Волкова, и готовилась обширная выставка по истории русского театра. Коллекции отца должны были в первый раз выступить публично, и его театральные друзья возлагали на нее большие надежды — предстояло держать экзамен. Еще не вполне крепко стоявший на своих детских ногах, молодой театральный музей это испытание выдержал с честью. Около 30 всех экспонатов выставки носило этикетки с надписью «Собрание А. А. Бахрушина». Другие 30 процентов составляли собственность такого маститого собирателя, как Дашков, а остальные 40 экспонировались целым рядом других лиц и учреждений.

Отцу, как организатору выставки, пришлось проделать большую предварительную работу по собиранию экспонатов. Для этого ему понадобилось побывать в Петербурге и завязать целый ряд новых знакомств. Среди них едва ли не самым памятным для него было знакомство с Дашковым.

Сказочно богатый русский старый аристократ безвыездно жил в своем дворце на Невском, всецело посвящая остаток своих дней собирательству старинных вин и редких автографов. Прикованный злейшей подагрой не только к своему дому, но и к креслу, он ухитрялся быть в курсе всех новостей в России и постепенно делался легандарной личностью для современников. Говорили, что у него на откупе находятся камер-лакеи всех министров, великих князей и даже царя, на обязанности которых было периодически доставлять

Дашкову ежедневное содержание корзин для ненужных бумаг, стоявших под письменными столами их хозяев. Утверждали, что именно этим путем в его руки попал протокол о необходимости введения в России конституции, подписанный наследником, будущим Александром III.

Рассказывали, что однажды Александр III, как известно, понимавший толк и вкус в хороших винах, задал Дашкову вопрос, правда ли, что у него имеется ром из погреба злополучного императора Петра III. Получив утвердительный ответ, царь попросил привести ему попробовать этого рома. Дашков на это заметил царю, что его ром столь почтенного возраста, что не привык разъезжать по чужим домам и, к сожалению, не сможет в этом отношении сделать исключение даже для русского императора. Царь расхохотался и весело проговорил:

— Ну, что ж поделаешь, значит, придется мне к нему заехать.

Спустя короткое время после этого разговора Александр III вдруг пожаловал к Дашкову. Знаменитый ром был немедленно извлечен из тайников подвала и водружен на стол. Царю налили крохотную рюмку, которую он с чувством просмаковал.

— А ну-ка, налей еще одну рюмочку, а то я что-то не распробовал! — после паузы заметил Александр III. Была налита и выпита вторая рюмка. — Да, хорош! — с чувством проговорил царь, — а ну-ка — еще одну! — Содержимое третьей рюмки последовало за двумя предыдущими. Воцарилось молчание. Наконец царь пододвинул свою рюмку и сказал: — Ну-ка, последнюю на прощанье!