Ю. Бахрушин - Воспоминания

Наводнение совсем отодвинуло назад заботы родителей о переезде на дачу. Вместе с тем ранняя дружная весна наступила настолько стремительно, что грозила со дня на день перейти в столь же раннее и дружное лето.

Как-то, после какого-то заседания, отец заехал поужинать в Литературно-художественный кружок. Подсев к какому-то столику, за которым расположились знакомые ему лица, он но свойственной ему общительности стал делиться с ними своими затруднениями насчет выбора дачи. Когда он кончил ужинать и собирался ехать домой, к нему вдруг подошел писатель Н. Д. Телешов.

— Алексей Александрович, — сказал он, — вы ищете дачу на лето? У меня есть как раз то, что вам нужно. В нашем имении в Малаховке есть свободная поместительная дача, не новая, вокруг нее десять десятин огороженной земли, старинный липовый парк, хорошее озеро для рыбной ловли, прямо из парка выход в лес, где грибы и ягоды, а главное, полное одиночество. Ваш ближайший и единственный сосед — я сам, а дачная публика вся на том берегу озера и по ту сторону полотна железной дороги.

Отец поинтересовался условиями. Телешов их сообщил и предложил съездить осмотреть дачу.

— Чего же смотреть-то, — заметил отец, — я вам и так верю. Получайте задаток!

Он вынул свой бумажник и уплатил деньги Телешову. На другое утро мы с матерью узнали, что надо быстро собираться и переезжать на новую дачу в Малаховку, в имение, доставшееся Телешову в приданое за его женой, урожденной Карзинкиной.

В моей жизни начинался новый период.

1* Пропилеи — колоннады перед входом.

2* Слега — толстая жердь, брус.

3* От фр. gentil — благородный.

4* От фр. approfondir — углублять.

5* От фр. lancer — выпускать, вводить.

Период житья на даче в Гирееве связан в моей жизни с годами детства. Малаховка знаменует — собой уже отрочество. С этого именно времени я начал не только видеть, наблюдать и запоминать, но и размышлять, сопоставлять, делать выводы. Воспоминания о Малаховке переплетаются в моей памяти с годами школьной учебы, с приобретением первой ограниченной самостоятельности, с робкими ученическими шагами в области житейской романтики. Немаловажную роль сыграла Малаховка и в жизни моих родителей. Их давно уже тянуло приобрести свой небольшой клочок земли и зажить деревенской жизнью. Пример сестер матери и брата отца еще более разжигал их желание. Еще в Гирееве моя мать заполучила разрешение Терлецкого разбить несколько грядок на лугу перед нашей дачей, и этот миниатюрный огород был предметом постоянных ее забот. Решиться сразу с дачной жизни переключиться на помещичью родители мои не рисковали, хотя еще в период их жизни в Гирееве они несколько раз ездили осматривать какие-то продающиеся участки земли. Отец мой, со своей стороны, в тот период выработал шутливую формулу ответа в случае упреков со стороны матери за покупку какой-либо абсолютно ненужной вещи.

— Это — для будущего имения, — говаривал он вместо оправдания. Малаховка была уже не дача, а скромное поместье со всеми вытекающими из этого последствиями.

Переехали мы в Малаховку в первый раз, насколько я помню, довольно поздно, то есть на второй или третий день Пасхи. Возы с нашими вещами из города запоздали, так как не была как следует рассчитана разница в расстоянии от Москвы до нашего нового дачного местопребывания по сравнению со старым. Хорошо помню, что это был погожий, яркий, теплый весенний день. Приехали мы налегке. Езды от станции до дачи было минут двадцать. Сперва дорога шла по дачному проспекту, который по мере удаления от станции делался все пустыннее. Наконец мы свернули в ворота и оказались на узкой дороге, стесненной по бокам высокими елями. Вдруг лес поредел и перед нами вынырнула большая, мрачная на вид старая дача необыкновенной архитектуры. Это было странное сооружение, начинавшееся с большой башни в четыре этажа и постепенно уступами доходившее на другой оконечности до одноэтажной маленькой кухоньки. Лишь с большим воображением можно было усмотреть желание строителя этого здания воспроизвести формы английской готики, преломленной через призму рязанско-нижегородского изготовления.

Управляющий Телешовых, обрусевший немец Василий Карлович, по своей внешности очень походивший на замоскворецкого разносчика, встретил нас и ввел во владение нашей летней резиденцией. Благодаря тому что часть нашей прислуги с некоторыми вещами приехала раньше нас, мы уже через час сидели на балконе, пили чай и закусывали. На столе в минимальных количествах был представлен соответствующий времени года ассортимент угощений. Пасха с куличом, крашеные яйца, ветчина, свежие редиска и огурцы, холодная телятина, конфеты, варенье и прочее. Кроме того, в каком-то случайном горшке стоял огромный букет живых цветов, поднесенный матери управляющим — садоводом и большим любителем всяких зеленых насаждений, чем он сразу завоевал себе прочное положение в нашем доме. Мы наслаждались ранним весенним днем и менялись впечатлениями.