Николай Карамзин - История государства Российского. Том V

За пределами Рязанскими, в степях Половецких, Митяй был остановлен Татарами и не испугался, зная уважение их к сану Духовному. Приведенный к Мамаю, он умел хитрою лестию снискать его благоволение, получил от нового тогдашнего Хана Тюлюбека, Мамаева племянника, милостивый ярлык, — достиг Тавриды и в Генуэзской Кафе сел на корабль. Уже Царьград открылся глазам Российских плавателей; но Митяй, как второй Соисей (по выражению Летописца), долженствовал только издали видеть цель своего путешествия и честолюбия: занемог и внезапно умер, может быть, весьма естественно; но в таких случаях обыкновенно рождается подозрение: он был окружен тайными неприятелями; ибо, уверенный в особенной любви Великого Князя, излишнею своею гордостию оскорблял и духовных и светских чиновников. Тело его свезли на берег и погребли в Галате.

Вместо того, чтобы уведомить Великого Князя о происшедшем и ждать от него новой грамоты, спутники Митяевы вздумали самовольно посвятить в Митрополиты кого-нибудь из бывших с ними духовных: одни хотели Иоанна, Архимандрита Петровского, который первый учредил в Москве общее житие братское; а другие Пимена, Архимандрита Переславского. Долго спорили: наконец Бояре избрали Пимена и, будучи озлоблены укоризнами Иоанна, грозившего обличить их несправедливость пред Великим Князем, дерзнули оковать сего старца. Честолюбивый Пимен торжествовал и, нашедши в ризнице Митяевой белую хартию Димитрия, написал на оной письмо от государя Московского к Императору и Патриарху такого содержания: «Посылая к вам Архимандрита Пимена, молю, да удостоите его быть Митрополитом Российским: ибо не знаю лучшего». Царь и Патриарх Нил изъявили сомнение. «Для чего (говорили они) Князь ваш требует нового Митрополита, имея Киприана, поставленного Филофеем?» Но Пимен и Бояре достигли своей цели щедрыми дарами, посредством других белых хартий Димитриевых заняв у купцев Италиянских и Восточных столь великое количество серебра, что сей Государь долго не мог выплатить оного. Смягченный корыстию, Патриарх сказал: «Не знаю, верить ли Послам Российским; но совесть наша чиста» — и посвятил Пимена в Софийском храме.

Оскорбленный вестию о кончине Митяевой, Великий Князь едва верил самовольству Послов своих; объявил Пимена наглым хищником Святительства и, призвав в Москву Киприана заступить место Св. Алексия, встретил его с великими почестями, с колокольным звоном, со всеми знаками искреннего удовольствия; а Пимена велел остановить на возвратном пути, в Коломне, и за крепкою стражею отвезти в Чухлому. С него торжественно сняли белый клобук: столь власть Княжеская первенствовала у нас в делах церковных! Главный Боярин, Юрий Олешинский, и все сообщники Пименовы были наказаны заточением. Сие случилось уже в 1381 году, то есть после славной Донской битвы, которую мы теперь должны описывать.

[1380 г.] Мамай пылал яростию и нетерпением отомстить Димитрию за разбитие Ханских полков на берегах Вожи; но видя, что Россияне уже не трепещут имени Могольского и великодушно решились противоборствовать силе силою, он долго медлил, набирая войско из Татар, Половцев, Харазских Турков, Черкесов; Ясов, Буртанов или Жидов Кавказских, Армян и самых Крымских Генуэзцев: одни служили ему как подданные, другие как наемники. Наконец, ободренный многочисленностию своей рати, Мамай призвал на совет всех Князей Ординских и торжественно объявил им, что идет, по древним следам Батыя, истребить Государство Российское. «Казним рабов строптивых! — сказал он в гневе: — да будут пеплом грады их, веси и церкви Христианские! Обогатимся Русским золотом!» Желая еще более обнадежить себя в успехе, Мамай вступил в тесный союз с Ягайлом Литовским, который условился действовать с ним заодно. К сим двум главным утеснителям и врагам нашего отечества присоединился внутренний изменник, менее опасный могуществом, но зловреднейший коварством: Олег Рязанский, воспитанный в ненависти к Московским Князьям, жестокосердый в юности и зрелым умом мужеских лет наученный лукавству. Испытав в поле превосходную силу Димитрия, он начал искать его благоволения; будучи хитр, умен, велеречив , сделался ему другом, советником в общих делах Государственных и посредником — как мы видели — в гражданских делах Великого Княжения с Тверским. Думая, что грозное ополчение Мамаево, усиленное Ягайловым, должно необходимо сокрушить Россию — страшась быть первою жертвою оного и надеясь хитрым предательством не только спасти свое Княжество, но и распространить его владения падением Московского, Олег вошел в переговоры с Моголами и с Литвою чрез Боярина Рязанского, Епифана Кореева; заключил с ними союз и тайно условился ждать их в начале сентября месяца на берегах Оки. Мамай обещал ему и Ягайлу все будущие завоевания в Великом Княжении, с тем, чтобы они, получив сию награду, были верными данниками Ханскими.