Александр Боханов - Правда о Григории Распутине

Отставной премьер собственные ошибки и провалы никогда не признавал, всегда во всем винил других и в первую очередь Царя. Он решил отомстить «неблагодарному монарху». Орудием мести он и сделал пространные мемуары, к написанию которых приступил в 1907 году. Они наполнены множеством утверждений не просто ложных, но целенаправленно и оскорбительно дискредитирующих Царя.

Уже сочинив «книгу-возмездие», Витте не переставал надеяться, что Император вспомнит о нем, призовет к делам (согласно воле автора «мемуары» должны были увидеть свет лишь после его смерти). Отправлял льстивые послания, хотя, казалось бы, уж давно должен был знать, что Николай II подобного «жанра» не терпел. Последнее из них составлено в стиле «посмертной записки». Повод для «мольбы с того света» был самый прозаический: Витте добивался, чтобы пожалованный ему графский титул был передан внуку Льву Нарышкину. Данное письмо — блистательный образец «сиятельного» лицемерия.

«Эти строки дойдут до Вас, Государь, — патетически восклицал экс-премьер, — когда я буду на том свете. Припадаю к стопам Вашим с загробным молением. Как бы ни судили современники о настоящем, беспристрастная история внесет в свои скрижали великие дела Ваши на пользу Богом вверенного Вашему Величеству народа. В Ваше царствование Россия получила прочную денежную систему, в Ваше царствование расцвела отечественная промышленность и железнодорожное строительство, в Ваше царствование с народа сняты многие тяготы, уничтожены выкупные платежи и круговая порука и проч., и проч. Но что русский народ не забудет, покуда будет жить — это то, что Император Николай II призвал народ свой к совместным законодательным трудам. Это Ваша беспримерная заслуга перед русским народом и человечеством».

Граф надеялся на великодушие человека, которого так беззастенчиво чернил в своих «Воспоминаниях», рукопись которых к этому времени была уже завершена и тайно хранилась за границей в сейфе одного из банков. Он лицемерил даже почти на краю могилы! Лично испытав на своем веку жестокость людской молвы, беспощадность клеветы, Сергей Витте сам явился инспиратором слухов и сплетен. Когда до Царя дошли сведения, что граф пишет воспоминания, то Николай II заметил: «Представляю, что он там напишет!» Однако Монарх и представить не мог, что на самом деле сподобится насочинять граф, дошедший в своем разоблачительном угаре до непредставимой низости.

Витте, конечно же, смакует и орловскую историю. Было бы странно, если бы «сиятельный разоблачитель» пропустил этот «горячий сюжет». Он его не только не обошел, но подробно обрисовал, дал беспощадные характеристики, «вскрывал причины», привел «пикантные детали».

Генерал А. А. Орлов, который проявил себя в деле подавления революционных выступлений в прибалтийских губерниях, в описании графа представлен не только как ревностный служака. По мнению мемуариста, он получил известность не этим, а своей «мистериозностью». (В Древней Греции понятием «мистерия» обозначали религиозные тайные обряды, а в Новейшее время этот термин стал синонимом оргии).

«Что касается генерала Орлова, то это строевой, хороший, лихой и бравый офицер (женившийся на богатой, скоро умершей) и затем весьма пристрастившийся к воспалительным средствам. Как выдающийся офицер, он получил Уланский полк Императрицы, и тут началась обыкновенная (для Императрицы Александры Федоровны) мистерия спиритического характера. Началось с того, что Она пожелала его женить на своей фрейлине Анне Танеевой, самой обыкновенной, глупой петербургской барышне, влюбившейся в Императрицу и вечно смотрящей на нее влюбленными медовыми глазами со вздохами: „ах, ах!“. Сама Аня Танеева некрасива, похожа на пузырь от сдобного теста».

Рассмотрим главные «мазки» вопиюще тенденциозной картины. Начнем сначала. Не ясно, что граф имел в виду под «воспалительными средствами», то ли алкогольные возлияния, то ли какие-то наркотические препараты. Для мемуариста это неважно. Главное, чтобы читатель поверил, что Орлов имеет явно дурные привычки. Однако верить Витте нельзя. Генерал Орлов пристрастием к каким-то «воспалительным средствам» до самой смерти не отличался.

Пойдем дальше. Портрет Вырубовой тоже предстает в самом негативном виде. Уверенное описание нюансов должно заставить читателя принять подлинность образа. Но все «нюансы» и «детали» не имели ничего общего с действительностью, они — продукт графских видений. Сам Витте Вырубову близко не видел, лично никогда не общался. Когда та стала смотреть на Царицу «медовыми глазами», то самого графа уже во дворец не приглашали. Следовательно, и никаких собственных впечатлений от взглядов и поз у него не могло быть. То ли он это слышал с чужого голоса, то ли сам насочинял.