Александр Боханов - Правда о Григории Распутине

Этот пассаж записного «знатока истории» насчитывает более шестидесяти слов. Из них не более десятка соответствуют истине: указание места рождения Григория Распутина, имя его отца, жены. Все остальные слова и утверждения, извините за неизящное выражение, грубое враньё. «Идентификатор» даже умудрился отцу чужую фамилию приписать.

Примерно так обычно и выглядит «консистенция» опусов на распутинскую тему: девять частей лжи и частичка общеизвестного. В результате получается непотребное «варево», которым обычно и «потчуют» несведущую публику. Из ныне живущих и творящих упомянутый баснописец далеко не единственный, но он, несомненно, самый плодовитый и наиболее удачливый коммивояжер пошлого товара.

Как можно рассуждать о жизни исторического персонажа, не зная ни времени его рождения, ни условий его жизни, ни духовного облика, ни запросов, ни интересов? Оказывается, можно. Лишь в самые последние годы начинают появляться немногочисленные публикации, где приводятся сведения о рождении Распутина, о его семье, рассказывается о путях духовных исканий. Еще совсем недавно всё это было покрыто плотным туманом неизвестности.

Собственно, точно было известно лишь несколько фактов. Во-первых, то, что Григорий родился в Западной Сибири, в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии и был сыном крестьянина. Во-вторых, не вызывала сомнений дата смерти: в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в Петрограде. И наконец, точно было известно время первой встречи сибирского крестьянина с Царем и Царицей: 1 ноября 1905 года (о том имеется специальная запись в дневнике Николая II). За пределами этого скромного круга сведений начинались «интерпретации» и «вариации».

Существует несколько категорий документов, на основании которых можно воссоздавать историю жизни и судьбы Григория Распутина. Они разнятся как по своей фактурно-содержательной части, так и по степени исторической достоверности.

Наиболее надежны те из них, которые можно обозначить как «интимные бумаги», документы, которые возникли в «процессе жизнедеятельности» Распутина: его записки, телеграммы, наставления, размышления, поучения, содержащиеся как в записях его почитателей, так и в изданных от его имени книгах. Особое место в этом ряду занимает личная переписка Царя и Царицы… Здесь чрезвычайно значима корреспонденция Александры Фёдоровны, которая искренне, без прикрас описывала Своё восприятие «друга Григория».

Второй блок источников включает показания бывший сановников и царедворцев, политиков, чинов полиции, завсегдатаев светских салонов, которые собирала упоминавшаяся ранее комиссия Временного правительства.

Последний и наиболее многочисленный корпус документов — мемуары современников. Из числа тех, кто жил и пережил «минуты роковые», очень многие оставили свои воспоминания. Мемуаров того периода много. При этом почти все авторы, в разном контексте и по разному поводу, но обязательно упоминали имя Распутина. Однако именно это обширное наследие и является наименее исторически надежным. Людей, которые лично общались с Распутиным, а по прошествии лет рискнули бы искренне написать об этом, всего несколько, их, что называется, можно сосчитать по пальцам одной руки.

Можно выделить воспоминания только трёх таковых лиц. Это, во-первых, Анна Александровна Танеева-Вырубова (1884–1964), во-вторых, Юлия Александровна Ден (1880–1963). [8] Наиболее полное издание вырубовских текстов содержится в сборнике: Верная Богу, Царю и Отечеству / сост. Ю. Рассулин. СПб., 2005. Книга Ю. Ден «Подлинная Царица» первый раз увидела свет в Лондоне в 1922 году, а полный перевод с комментариями и пояснениями был осуществлен в Москве в 2009 году. (Не в Москве, а в Петербурге А. Д. Степановым. — Прим. ред. ).

Особо же значимыми представляются записки верной почитательницы и последовательницы «старца Григория» Марии Евгеньевны Головиной (1887–1972), которую различные разоблачители называли и «секретарём», и «любовницей», и «наложницей» Распутина, но которая на самом деле являлась честной и добропорядочной девушкой из старой дворянской семьи, никогда ни в каких интимных отношениях с Распутиным не состоявшей. Она стала своего рода «духовной дочерью Распутина» и не изменила своего благоговейного отношения до самой своей смерти. Эти повествования преданной почитательницы усилиями французского историка и генеалога Жака Феррана были изданы небольшим тиражом в Париже через много лет после смерти Марии Головиной. [9] Memoires de Mounia Golovine 1905–1920. St. Petersbourg — Raspoutine la Sibirie — la Revolution — la Exil. Avant-propos de la comtesse Olga N. Kreutz. Paris 1995. Перевод: Мемуары Муни Головиной 1905–1920. Санкт-Петербург — Распутин — Сибирь — Революция — Изгнание. Предисловие графини Ольги Крейц. К числу преданных почитательниц Распутина относилась и мать Марии — вдова камергера Е. С. Головина (1837–1897) Любовь Валерьяновна Головина, урождённая Карнович (1853–1938).