Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое ( Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

В этих условиях Николай II проводит целый ряд встреч с высшим командным составом армии. Михаил Лемке приводит в своей книге воспоминания участников этих встреч, которые он записал в те дни. Как мы уже писали, Лемке впоследствии, как мог, стремился доказать большевикам свою лояльность{258}. Именно поэтому приводимые им свидетельства имеют особую ценность. При планировании операции Николай II еще раз требует от военачальников проявлять решимость и стойкость, а также уделяет большое внимание маневру. "При докладе общего положения дел, - приводит он слова генерала Пустовойтенко, и событий на фронтах армий Государь Император обратил внимание, что мы вообще утратили постепенно способность к свободному маневрированию, стали признавать возможность боя лишь плечом к плечу с длинными растянутыми линиями. Опасаемся до болезненности прорыва и обхвата, и поэтому прорыв роты или батальона считаем законным предлогом для отступления корпуса. Его Величество ожидает от всех военачальников действий смелых, решительных и предприимчивых"{259}.

Генерал Носков описывает Царя в те тревожные дни: "Я прекрасно помню эти события. 19 сентября утром шел обычный доклад генерала Алексеева Царю, когда пришло первое сообщение из Минска о появлении отрядов германской кавалерии на севере Борисова (на восток от Минска), то есть в тылу командования Западного фронта. Эта телеграмма, ввиду ее важности, была показана генералу Алексееву в момент, когда Царь уже покинул рабочий кабинет. Царь, который уже спустился на несколько пролетов по лестнице, повернул голову и заметив, что Алексеев продолжает изучать телеграмму, немедленно возвратился и там, возле дверей кабинета, Алексеев показал Царю текст телеграммы. "Михаил Васильевич! Покажите мне это на карте!" - сказал царь, входя вновь в свой кабинет, где он и Алексеев пробыли еще около двадцати минут.

Царь вышел из кабинета заметно потрясенный, так как, вопреки обыкновению, он говорил громко и на ходу. После обеда, когда генерал Алексеев принялся составлять телеграмму командующим фронтами, было ясно, что Царь и он испытывали недовольство от медлительности, проявленной нашей кавалерией в районе к северу от Молодечно. Вечером того же дня Царь вызвал во дворец{260} генерала Алексеева, чтобы изучить ситуацию. Алексеев был вынужден огорчить царя еще более грозным известием: отряд германской кавалерии, силы которого были пока неизвестны, заняли Борисов и перерезали железнодорожный путь возле этого города. В то же время сообщили, что германский цеппелин летал над железной дорогой Барановичи-Минск. Царь, давая соответствующие указания, проявил хладнокровие, не выказав внешне никакого беспокойства".

Николай II отдал директиву с требованием о прекращении отступления, паники и спешки. "Директива эта, - писал историк Керсновский, - оказала самое благотворное влияние на войска, почувствовавшие, что ими, наконец, управляют"{261}.

Четкое и конкретное руководство войсками со стороны Николая II, его решительные указания привели к слаженной деятельности Ставки и сыграли важнейшую роль в успешном окончании Вильно-Молодеченской операции. Несмотря на огромные усилия, предпринимаемые немцами, им не удалось уничтожить русскую 10-ю армию. 10я германская армия была отражена по всему фронту и начала быстрый отход, местами беспорядочный. 26-й Могилевский пехотный полк подполковника Петрова, перейдя вброд реку Нарочь, в составе всего 8 офицеров и 359 штыков, пробрался к немцам в тыл и внезапной атакой захватил 16 орудий. Общие итоги операции для русских составили захват 2000 пленных, 39 орудий и 45 пулеметов{262}. Но самое главное, войскам снова вернулась уверенность в способность бить немцев.

Генерал-майор Дубенский писал: "Этот крупный боевой эпизод великой войны, известный под названием Вильно-Молодечной операции, является первым ответственным делом, совершенным, от начала до конца под личным водительством Верховного Главнокомандующего Государя Императора. Важность этой операции приобретает тем больше значение, что она положила предел дальнейшему продвижению германской армии в наши владения"{263}. Оценивая роль Императора в командовании войсками на примере успешной Вилъно-Молодечнской операции, генерал Спиридович: писал: "Военный историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как многое в этой операции, казавшееся почти невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: "По повелению Государя Императора", "Государь Император указал", "Государь Император приказал", что то и дело значились тогда в телеграммах генерала Алексеева разным начальникам. Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было - твердым и властным словом. Еще недавно столь растерянный (в роли Главкома С.-Западным фронтом) генерал Алексеев как бы переродился, нашел себя, овладел умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого Государя. Генерал Алексеев, знавший, какую роль сыграл в те дни Император Николай II, просил Его Величество возложить на себя за Вильно-Молодечнскую операцию орден Св. Георгия 4-й степени. Государь горячо поблагодарил Алексеева, но отказал ему в просьбе. Это мало кто знает, но это исторический факт"{264}.