Петр Мультатули - Господь да благословит решение мое ( Император Николай II во главе действующей армии и заговор генералов)

Один из очевидцев тех событий писал уже в эмиграции в 1941 году: "Для объяснения обстоятельств, при которых Императору пришлось самому принять общее командование армией, мы позволим себе сделать некоторое отступление. После нанесения удара макензеновской фалангой 3-й армии под Горлицей, русские войска, начиная с весны 1915 г. до самой осени 1915г., находились в полном, беспорядочном отступлении. В результате чего враг проник далеко вглубь коренной русской земли, захватил лучшие мощные железнодорожные магистрали и богатейшие области, штабы растерялись, и руководство армиями расстроилось. Получилось полное впечатление краха. Армия, преследуемая энергичным противником, не отступала, а бежала, бросая по дороге материальную часть и огромные склады продовольствия и фуража, взрывая форты сильнейших крепостей и оставляя без одного выстрела прекрасно укрепленные позиции. Штабы давали только один приказ: "назад и как можно скорее и дальше назад". Нужно было какое-то крупное решение. И вот в этот момент Государь принял на Себя всю ответственность за дальнейшую судьбу Отечества"{77}. Император Николай II не мог спокойно смотреть на то, что происходит с его горячо любимой армией. Он понимал, что великий князь не справляется с возложенной на него задачей.

Надо сказать, что это было очевидно не только императору. Это понимали многие военные, это понимали многие члены правительства, а также и сам великий князь. "Бедный Н., - писал Николай II императрице Александре Федоровне в письме от 11 мая 1915 года, - плакал в моем кабинете и даже спросил, не хочу ли я его заменить более способным человеком. Я нисколько не был возбужден, я чувствовал, что он говорит именно то, что думает. Он все принимался меня благодарить за то, что мое присутствие успокаивало его лично".{78}

Не правда ли, вырисовывающаяся картина не совпадает с расхожими фразами о "слабом царе" и "сильном великом князе"? "Летом 1915 года, - вспоминает А. А. Вырубова, - Государь становился все более и более недоволен действиями на фронте великого князя Николая Николаевича. Государь жаловался, что русскую армию гонят вперед, не закрепляя позиций и не имея достаточно боевых патронов. Как бы подтверждая слова Государя, началось поражение за поражением; одна крепость падала за другой, отдали Ковно, Новогеоргиевск, наконец, Варшаву. Я помню вечер, когда императрица и я сидели на балконе в Царском Селе. Пришел Государь с известием о падении Варшавы; на нем, как говорится, лица не было. Он почти потерял свое всегдашнее самообладание. "Так не может продолжаться, - воскликнул Он, ударив кулаком по столу, - я не могу сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромят мою армию; я вижу ошибки, - и должен молчать. Сегодня говорил мне Кривошеий, - продолжал Государь, - указывая наневозможность подобного положения". [...] После падения Варшавы Государь решил бесповоротно, без всякого давления со стороны Распутина или Государыни, встать Самому во главе армии; это было единственно его личным, непоколебимым желанием и убеждением, что только при этом условии враг будет побежден"{79}.

С. Мельгунов пишет в своей книге: "Царь будто бы сказал однажды: "Все мерзавцы кругом! Сапог нет, ружей нет - наступать надо, а отступать нельзя"{80}.

Настроения в правительстве также явно толкали Императора Николая II к принятию этого решения. Так, министр Кривошеин заявил, что "ставка ведет Россию в бездну, к катастрофе, к революции" и высказал мысль, что если бы Верховным Главнокомандующим был Государь, то это было бы благом, так как вся власть, военная и административная, сосредоточилась бы в одних руках{81}. Министр иностранных дел Сазонов говорил, что в Ставке распоряжаются "безумные люди", а военный министр Поливанов постоянно твердил, что "Отечество в опасности".

Великий князь Андрей Владимирович писал в своем дневнике: "К нам в штаб приехал Ф.Ф. Палицын. Ф.Ф. крайне недоволен, что Ник. Н. дали титул "верховного". "Это никуда не годится, - говорил Ф.Ф. - Нельзя из короны Государя вырывать перья и раздавать их направо и налево. Верховный Главнокомандующий, верховный эвакуационный, верховный совет - все верховный, один Государь ничего. Подождите, это еще даст свои плоды. Один Государь Верховный, ничто не может быть, кроме него""{82}.

Таким образом, категорическая необходимость смены Верховного Главнокомандующего и его штаба осознавалась, по существу, всеми слоями общества. Нависшая военная катастрофа и неспособность Ставки под руководством великого князя Николая Николаевича ее предотвратить стали главной причиной того, что Император Николай II принял решение самому встать во главе Вооруженных Сил империи. "Император Николай II имел полное право сделать логический вывод о том, что русские общественные круги желают, чтобы Монарх в своем лице совместил Управление страной и Верховное Главнокомандование", - писал генерал Н.Н. Головин{83}.