Герман Лорей - Операции германо-турецких сил. 1914—1918 гг.

В 17 ч «Гамидие» изменил курс на Ost и держался вплотную к берегу для выполнения приказания о крейсерстве в восточной части Черного моря. Согласно радиоприказу «Бреслау», рандеву было назначено в районе между Керченским проливом и мысом Константиновским; «Гамидие» соответствующим образом изменил курс и 6 января в 7 ч соединился с «Бреслау». Ни один из крейсеров не обнаружил движения неприятельских торговых судов, ввиду чего они повернули обратно в Босфор. Ночь была тихая, темная, и море настолько спокойно, что горизонта вовсе не было видно. Около 18 ч 30 мин крейсеры заметили темное пятно, похожее на надвигающийся шквал. Из этой темноты что-то блеснуло, но без всякого звукового эффекта.

Поэтому неожиданный свет мог иметь своим источником только торпедный выстрел. «Бреслау» и «Гамидие» немедленно полным ходом отвернули. «Бреслау» светил прожекторами, которые, однако, не могли пронизать мглу. Одновременно какие-то корабли открыли справа оживленный артиллерийский огонь, на который «Бреслау» и «Гамидие» тотчас же начали отвечать [42] Это были главные силы Черноморского флота, направлявшиеся к анатолийскому побережью ввиду имевшихся от агентурной разведки сведений о выходе из Босфора в Трапезонд отряда из 7 транспортов с войсками и снаряжением. Встреча была одинаково неожиданной и для русского флота. — Прим. ред. . «Гамидие», отвернувший на 6 румбов влево, неожиданно был обстрелян; он повернул в обратную сторону и полным ходом пошел за «Бреслау», но скоро потерял его из виду вследствие своей меньшей скорости хода.

Оба крейсера, по-видимому, врезались в русский флот, который, вероятно, вышел в море, получив сведения, что неприятель крейсирует вдоль побережья. Как и два дня тому назад, «Гамидие» избежал жестокой опасности. Его маневрирование было очень удачным, что следует особо подчеркнуть, имея в виду наличие на нем почти исключительно турецкого личного состава. Обстановка была много серьезнее для «Гамидие», чем для «Бреслау», который, превосходя скоростью хода все неприятельские корабли, мог свободно от них уйти (исключение составляли только эскадренные миноносцы). На следующий день крейсеры встретились при входе в Босфор.

Обстановка на черноморском театре требовала, невзирая на скудость угольных запасов, постоянных крейсерских операций. 13 января «Меджидие» вышел в море, сопровождая пароход, доставивший в Синоп радиостанцию. В смысле улучшения связи на анатолийском побережье пока не было предпринято почти ничего; береговой телеграф работал с затруднениями и неуверенно, передача телеграмм длилась очень долго, ввиду чего вся связь требовала решительной реорганизации. «Гебен» использовал выход в море крейсера «Меджидие», чтобы самому выйти из Босфора и тем самым прекратить упорные слухи о его тяжелых повреждениях. Во время выхода крейсеров телеграфная связь сознательно не выключалась с целью дать возможность неприятельским агентам, все же имевшимся в Босфоре, отправить донесения о выходе «Гебена». «Меджидие» вернулся из похода в Синоп 16 января, не встретившись с неприятелем.

Между тем на Кавказе турецкая армия под командой Энвера-паши потерпела серьезное поражение [43] Поражение турок в первой половине января у Ардагана и Сара-камыша, где были разбиты IX и Х корпуса, а затем у Караургана и Ени-Кея, где командовал войсками Энвер-паша. — Прим. ред. . Энвер возвращался сухим путем и с дороги телеграфировал 17 января: «Необходимо во что бы то ни стало и как можно скорее выполнить перевозку войск. Флот должен оказать возможную поддержку. Во всяком случае флот обязан выполнить данный приказ». Дело шло о целой дивизии, которую надо было перебросить в Трапезонд. На заседании, на котором присутствовали заместитель Энвера-паши, министр иностранных дел Талаат, фельдмаршал фон дер Гольц и генерал Лиман фон Зандерс, Сушон заявил, что, принимая во внимание, с одной стороны: 1) выход из строя «Гебена», 2) наличие лишь немногочисленных легких крейсеров, 3) плохие условия высадки десанта на открытых рейдах, 4) тихоходность и разнообразие в скоростях хода транспортов, с другой — полную уверенность в своевременном осведомлении русского флота через посредство шпионов о выходе столь значительного десантного отряда, — невозможно обеспечить переход морем 8—10 необходимых для этой цели транспортов. Представители армии считали отправку одной дивизии бесцельной, тем более что она не могла явиться своевременным подкреплением для войск, находившихся у Эрзерума. Одна дивизия не являлась решающим подкреплением, а отдельные части ее при следовании по различным дорогам из Трапезонда в Эрзерум легко могли быть уничтожены русскими. Самое же главное — нельзя было еще более ослаблять армию в районе проливов. Несмотря на вышеуказанные мнения, переданные Энверу Талаатом по телеграфу, первый настаивал на отправке дивизии. Только после многочисленных телеграфных разъяснений и устных переговоров с фон дер Гольцем по возвращении Энвера (22 января) последний отказался от дальнейших требований отправки войск морским путем.