Юрий Темиров - Энциклопедия заблуждений. Война

Ко всем этим просчетам командования флотом прибавляются еще и просчеты высшего командования. Так, маршал К. Е. Ворошилов отдал приказ об эвакуации слишком поздно, когда флот уже находился под огнем врага, наступавшего с суши. Спешка в подготовке эвакуации помешала правильно оценить ситуацию и принять правильные решения. Прорыв оказался также лишенным поддержки авиации: единственный аэродром, способный оказать ее, был эвакуирован в район Петергофа, а оттуда самолеты просто не долетели бы до района назначения.

Все эти обстоятельства привели к огромнейшим потерям. Из 180 судов, которые вышли тогда из Таллинна, в Кронштадт не пришли 53. Всего за двое суток эвакуации человеческие потери составили, по различным данным, от 18 тыс. до 25 тыс. человек, что для военно-морской операции является чудовищно огромной цифрой.

Как видим, оборона Таллинна и эвакуация флота как часть оборонительной операции оказались проваленными советскими командирами. Так что в энциклопедической статье вместо: «Опыт обороны Таллинна впоследствии был широко использован в обороне других военно-морских баз» — правильнее было бы написать: «Допущенные во время обороны Таллинна просчеты были учтены советским командованием при обороне других военно-морских баз».

И поныне популярно заблуждение, согласно которому на начало Великой Отечественной войны немецкая армия имела существенное превосходство в численности имеющихся танков. Последние изыскания исследователей, а также ранее замалчиваемые и ставшие ныне известными свидетельства очевидцев это опровергают. Но обо всем по порядку.

Впервые повод для размышлений на танковую тему возник сразу же после начала весенней кампании 1942 года, когда несмотря на тяжелые потери было наконец-то достигнуто превосходство в танках. К числу наиболее драматичных событий Великой Отечественной войны относится Харьковская операция 1942 года. Из трех советских армий, оказавшихся в окружении, выйти удалось всего 20 тыс. солдат. Читателю, задумавшемуся над причинами такой трагедии, первой приходит мысль об опять-таки военно-техническом преимуществе противника. Однако факты говорят обратное. Начальник штаба сухопутных войск нацистской Германии Франц Гальдер так описал действия танков:

«12 мая. Противник наступает при поддержке нескольких сот танков.

13 мая. Сильные атаки при поддержке нескольких сот танков.

14 мая. Сильные атаки при поддержке большого числа танков; южнее Харькова действуют 3–5 танковых дивизий и 4–6 танковых бригад, восточнее города — 3 танковые бригады; уничтожено свыше 50 танков.

17 мая. Отбито крупное наступление с участием большого количества новых танков.

18 мая. Количество подтянутых противником танковых бригад вызывает удивление.

20 мая. Противник быстро и решительно бросает в битву прежде всего танки.

25 мая. Заслуживают внимания успехи наших войск в борьбе с танками противника». Как понимает читатель, речь идет о советских танках.

Начиная Харьковскую операцию, фронт располагал двумя танковыми корпусами против двух немецких танковых дивизий. Таким образом, мы имели почти тысячу танков, то есть в несколько раз больше, чем у противника. Однако уже через пять дней инициатива на Барвенковском выступе перешла к немцам. Меньше чем за неделю превосходство в танках невероятным образом испарилось: то ли не было его вовсе, то ли распорядиться им как следует не смогли… На просьбы Военного совета фронта о помощи Сталин среди прочего ответил: «Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране». Итак, «сверху» причина танковых неудач виделась тогда в плохом управлении войсками.

8 июля 1942 года уже ранее упоминавшийся Ф. Гальдер записал следующее: «Из 600 вражеских танков подбито 289». В августе он отмечал, что «русские понесли большие потери в танках». 11 сентября, когда немецкий штаб подсчитывал наши утраты, Гальдер записал: «Противник потерял 600 танков» — и добавил, что в ремонт из их числа может быть отправлено не более трети. Но 20 сентября он вдруг отметил в своем военном дневнике: «В Сталинграде начинает постепенно чувствоваться усталость наступающих войск».

В тот же день Верховный Главнокомандующий Красной Армии Сталин вызвал в Ставку руководство только что выведенной в резерв танковой армии: командарма П. Романенко, члена Военного совета С. Мельникова (он и описал этот прием), а также начальника Главного бронетанкового управления Красной Армии Я. Федоренко. Непосредственной причиной «танкового приема» у Сталина мог быть провал попытки советского командования выиграть Сталинградскую битву в самом ее начале одним мощным танковым ударом (150 танков). Верховный Главнокомандующий обратил внимание на отмеченные в приказе по армии «недочеты в действиях танкистов»: недостаточную маневренность, слабое использование огневой мощи, малую эффективность огня. Подобные характеристики, по сути, означали провал.