Юрий Житорчук - Так кто же виноват в трагедии 1941 года?

«Он и другие члены английского правительства проникнуты сознанием, что фюрер достиг многого не только в самой Германии, но что, в результате уничтожения коммунизма в своей стране, он преградил путь последнему в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма».

А далее Галифакс даже провозгласил наличие у правительства Англии и Гитлера общих идеалов и общих целей:

«Если обе стороны согласны в том, что мир не статичен, то следует попытаться на основе общих идеалов отдать должное этому признанию, направив всю имеющуюся энергию на достижение общей цели в условиях взаимного доверия».

Однако общими идеалами у демократов и нацистов был лишь их зоологический антикоммунизм, а общей целью его уничтожение. Отсюда и английские славословия в честь нацисткой Германии, как бастиона Запада.

Чемберлен 12 сентября 1938 года накануне его первой встречи с Гитлером прямо сказал, что он не желает воевать с фашистами, поскольку они являются его главными союзниками в борьбе против коммунизма:

«Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путём преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».

Дело в том, что жесткое противодействие Запада реваншистским планам фюрера в 1937- 38 годах неизбежно создало бы реальную угрозу краха нацистского режима, а вслед за этим и возможность возрождения коммунистического движения в Германии. Именно такого развития событий в Европе и опасался Чемберлен. Эта позиция английского правительства прекрасно видна из выступления министра координации обороны Инскипа на заседании британского кабинета, состоявшегося 17 сентября:

«Мы должны смотреть фактам в лицо. Речь идет не о том, чтобы вести войну за сохранение Чехословакии… но о войне, имеющей целью остановить Гитлера. Такая война причинит огромные страдания и ущерб и, наряду с возможным уничтожением Гитлера, она, безусловно, может уничтожить и нечто гораздо большее. Результатом ее могут быть перемены в положении Европы, которые не будут приятны ни для кого, кроме Москвы и большевиков».

Нежелание Чемберлена раз и навсегда расправиться с Гитлером видно и на примере его реакции на предложение генерала Гамелена рассмотреть возможность военного решения проблемы немецких притязаний на Судеты, поскольку на тот момент времени союзники обладали достаточно солидным перевесом сил. Чемберлен категорически отклонил такой вариант, аргументировав это тем, что: «А где гарантия, что Германия после этого не станет большевистской?»

Однако апофеозом антикоммунистической деятельности правительства Чемберлена явилось дипломатическое давление, которое английский и французский посланники в Праге осуществили на чехословацкое правительство 21 сентября, впрямую угрожая Праге, что если она примет военную помощь со стороны СССР, то Англия и Франция могут поддержать фашистскую агрессию против Чехословакии:

«Если же чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне».

Впрочем, пресса Запада была куда более откровенна, чем ее дипломатия. Еще не высохли чернила на мюнхенском соглашении, как 1 октября «Нью-Йорк геральд трибюн» призывала:

«Дайте Гитлеру возможность воевать против России!»

А 14 октября известный американский журналист Уолтер Липпман в этой же газете писал:

«До прошлого года между Европой и большевизмом существовал барьер независимых государств. Германские фашисты уничтожили этот барьер. Необходимо восстановить Польшу и Чехословакию как барьер против большевизма. Но это невозможно сделать иначе как под германским протекторатом. Германия и Европа не будут находиться в безопасности до тех пор, пока Германия, которая лишь одна в состоянии стать защитницей границ европейских государств, не возьмет на себя эту миссию».

Надо сказать, что антикоммунистические цели политики Запада были прекрасно поняты и использованы в Берлине. Это видно, например, из заявления Геринга, сделанного им во время встречи с Муссолини в январе 1937 года:

«Консервативные круги (Англии — Ю. Ж.), правда, сильно озабочены мощью Германии, но больше всего они боятся большевизма, и это дает возможность рассматривать их практически как полностью готовых к сотрудничеству с Германией».