Элен Каррер д’Анкосс - Александр II. Весна России

Выполнить этот долг, оставить любимую девушку и, что еще хуже, жениться на нелюбимой принцессе с легкостью он не мог. Письмо, в котором он признается в этом своему отцу, одновременно и трогает, и многое говорит об отношениях Александра и Николая I. Без сомнения, лицом к лицу он бы не осмелился защищать свою точку зрения. Но на расстоянии он говорит о ней отцу, упоминает о браке по любви и о безоблачном счастье, в котором жил тот с императрицей, и спрашивает его, почему он, наследник, должен согласиться на союз без любви, противный его убеждениям, основанный на лжи или иллюзиях принцессы, обреченной в конечном счете стать несчастной. Реакция государя была тем более решительной, что он не переставал выражать свое беспокойство тем, что сын проявляет «большую слабость характера и легко дает себя увлечь» [26] Письмо императрице Александре от 6 июля 1838 г. . Император и слышать ничего не хотел об этой страсти к юной фрейлине, тем более что она была не первой, и цесаревич сумел забыть былые увлечения. Но огорчило и возмутило отца не столько настроение Александра, сколько тот факт, что он сначала рассказал о своих сердечных тайнах дяде Мишелю [27] Михаил Павлович, младший сын Павла I, женившийся на принцессе Шарлоте Вюртембергской (ставшей в России Еленой Павловной), о изменах которого судачили при дворе. . Император счел это одновременно и недоверием сына по отношению к себе, и вмешательством брата в отношения отца и сына, и недостатком уважения со стороны младшего брата. В письме, в котором упоминался этот эпизод, император продемонстрировал и огорчение, и властность. Одновременно схожее послание отправила сыну императрица. Оба напоминали ему о его первом долге, внушенном ему религией: именно родителям надо доверяться в первую очередь. К тому же, для государя это был лишний повод еще раз напомнить наследнику о его обязанностях и о главной цели путешествия. Пробил час выбрать ту, что взойдет на трон вместе с ним.

Пожуренный таким образом родителями за то, что он скрытничал и откровенничал — и с кем? — с дядей, легкомысленность которого приводила в отчаяние двор, Александр подчинился. Он посещал один иностранный двор за другим, рассказал о встрече с принцессой Баденской — высоко стоявшей в отцовском списке — и заключил: «Эта особа совсем не в моем вкусе». Принцесса Вюртембергская добилась не большего успеха. Внезапно, по случайности, которой никто не ждал, Александра как молнией поразило; он остановился в Дармштадте просто потому, что это княжество находилось на его пути, и встретил там дочь великого герцога Людвига II Гессенского пятнадцатилетнюю принцессу Марию [28] Полное имя принцессы было Максимилиана-Вильгельмина-Августа-Софья-Мария, после принятия православия она стала Марией Александровной. — Прим. пер. . Он тут же воспламенился. «Она мне черезвычайно (sic! — пер.) понравилась с первого взгляда, — писал он, — из всех молодых принцесс я лучшей не видел». И, чтобы убедить отца: «Останется нам Бога молить, чтобы… следовать Твоему примеру, милый Пап а и нашей бесценной Мам а !»

Это повергло Николая I в недоумение, было о чем беспокоиться, ибо — и слух об этом быстро до него дошел — были сомнения в том, что юная принцесса действительно дочь Людвига II. Граф Алексей Орлов, опытный дипломат, будущий участник мирных переговоров в Париже, которому в 1839 г. было поручено сопровождать наследника по Пруссии, в завуалированной форме доложил об этих подозрениях императору, который невозмутимо ему ответил: «Сомнения насчет законности ее рождения более основательны, чем вы думаете… Но так как она признана фактически и носит имя своего отца, никто не может ничего говорить на счет этого».

Невозмутимое отношение Николая I, столь щепетильного в вопросах морали, к подозрениям относительно будущей императрицы — подозрениям, которые он считал обоснованными — кажется странным. Но можно предположить, что, не переставая беспокоиться о равнодушном отношении сына к принцессам, которые, по его убеждению, были очаровательны, и, приписывая, возможно, такое отношение петербургской страсти сына, нетерпеливо ожидая счастливого исхода путешествия, которое продолжалось уже восемь месяцев и не могло длиться вечно, Николай I предпочел довольствоваться принцессой Гессен-Дармштадтской. Он пишет об этом Орлову: «Важно, чтобы молодые люди сначала узнали друг друга…» Так можно было избавиться от неудобной фрейлины.