Иосиф Гофман - Нюренберг предостерегает

Это был тот случай, когда заглядывать слишком далеко недальновидно. Решил посоветоваться с начальником. Реакция была быстрой и неожиданной: «Да я хоть в звании рядового туда бы поехал, а ты еще сопротивляешься!». Это и решило мою судьбу. Несколько месяцев компетентные органы проверяли мою родословную.

Для меня Нюрнбергский процесс — не только огромное событие в истории человеческой истории, но и глубоко личное событие.

Судьба в очередной раз преподнесла мне щедрый подарок.

Всех, кто направлялся для дальнейшей службы в Нюрнберг, собрали в штабе армии.

Занятия по строевой подготовке — три-четыре часа в день. Огневая подготовка и, конечно, политические занятия. Пошили новую форменную одежду.

Напутственный инструктаж ответственных товарищей о бдительности в логове фашистского зверя. На машине нас повезли в Нюрнберг. Сопровождал нас офицер. Не знаю, кем он был. Думаю, что из «СМЕРШа» («Смерть шпионам». — Прим. авт.).

Никто ни разу не остановил нас в пути, аж до границы между советской и американской зонами оккупации. Встречались колонны американских войск. На стоянке американские солдаты рассредоточивались по обе стороны дороги: ели, пили, курили... Колонну никто не охранял — ни одного часового! Может быть, оттого, что немцы не сопротивлялись, не было ни диверсий, ни партизан. Никто из немцев не ушел в подполье, чтобы сражаться с оккупантами. Они были верны Гитлеру, когда побеждали. Беспощадны к побежденным. По отношению же к победителям были исполнительными и услужливыми.

Я не могу утверждать, но мне казалось, что у американцев с бдительностью и дисциплиной не все было в порядке. Когда мы следовали на процесс, то проезжали мимо громадного танкового парка. Его охранял один негр. Он сидел и покуривал. Наверное, они менялись, но что-то белые нам не попадались. Не видел, чтобы проводили парковый день или вообще кто-то обслуживал танки за все время процесса. Несколько раз мне приходилось обращаться к военнослужащим американской армии. На проходной никто не спросил пропуск, не поинтересовался, куда и зачем иду. Достаточно было, что я был в форме сержанта Советской Армии. Ходил по штабу, искал нужного мне человека. Никто меня не остановил.

Когда мы ехали в Нюрнберг, то ожидали, что на каждом шагу увидим танки, полицию, будет объявлен комендантский час. Ведь судят правительство, которое немцы обожествляли. Недалеко от Нюрнберга, в нескольких десятках километров, был лагерь военнопленных эсесовцев. Никто не перебрасывал в Нюрнберг дополнительно специальные подразделения, ни у кого не проверяли документов. Нюрнберг жил обычной серой, унылой жизнью. Не было демонстраций, митингов в защиту подсудимых.

Но это вовсе не значит, что в Нюрнберге тем, кто отвечал за жизнь и безопасность советской делегации, не было забот. Было, и немало, как говорило мое начальство, «внештатных ситуаций». Однажды поступила информация, что пленные эсесовцы дивизии «Эдельвейс» собираются проникнуть во Дворец юстиции с тем, чтобы освободить подсудимых и прихватить в заложники судей.

Молодой немке-заговорщице удалось с помощью американского офицера по фальшивому пропуску проникнуть в зал заседания трибунала, с разведовательной целью — изучить расположение подсудимых, охраны, судей. К счастью, один из заговорщиков был арестован. Он выдал остальных. Все были арестованы. Как с ними обошлись, не знаю. После этого была усилена охрана Дворца юстиции танками, увеличилась вдвое наружная охрана. Нас на процесс стали сопровождать вместо одной две машины с американскими военными полицейскими, вооруженными автоматами.

То, что город кишел эсэсовцами, доказывать нет необходимости.

Почему-то долгое время мало кто писал о том, что под американским покровительством осели те, которых называли «невозвращенцами». Это советские люди, которые сотрудничали с фашистами и, опасаясь наказания, бежали вместе с гитлеровской армией с советской территории. Они оказались без родины, очага, работы и с неизвестным будущим. К советским людям «невозвращенцы» относились враждебно. Их в Нюрнберге хватало, а за городом было несколько поселений.

Однажды небольшая группа нашей делегации отправилась отдыхать за город и наткнулась на «невозвращенцев». Последних оказалось значительно больше, и наши товарищи были зверски избиты. После этого события нам запретили ходить по одному в город, а тем более в район поселения «бывших» советских людей.