Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

Все напрягали слух, стараясь разобраться и понять, почему именно на этом Ленин заостряет внимание. Каждый пристально смотрел на него, как бы спрашивая: «В чем дело? — и каждый знал, что после выступления Ленина все будет совершенно ясно.

И вот Владимир Ильич берет слово.

Задвигались стулья, многие потянулись поближе к столу, бросив в пепельницы недокуренные папиросы. Все замерли и слушали затаив дыхание.

Ленин зачитал тезисы «О задачах пролетариата в данной революции», вошедшие в историю под названием «Апрельских тезисов». Он говорил, что нельзя с доверием относиться к правительству капиталистов. Настоящее правительство — это Совет рабочих депутатов.

Не успел Ленин закончить свою речь, как в комнату вошел один товарищ и сообщил, что Ленина просят опуститься — в зал на объединенное заседание.

Владимир Ильич собрал свои бумаги, надел кепку и, накинув пальто на плечи, стал быстро спускаться по широкой лестнице. Мы вскочили с мест и бросились за ним.

Большой зал заседаний бывшей Государственной думы, ложи и амфитеатр были переполнены. Здесь собрались большевики, меньшевики, эсеры и представители других партий. За столом сидели члены президиума. Председательствовал Карло Чхеидзе.

Как только мы вошли, в зале воцарилась тишина.

— Который из них Ленин? — послышался шепот.

— А вон тот, который идет впереди.

Ленина пригласили на трибуну. Мы все уселись в первом ряду.

Владимир Ильич окинул взглядом огромный зал и начал говорить. Его слова летели в зал, как поток, сбегающий с горы. Каждое выдвигаемое им положение,

каждая мысль, фраза, слово следовали друг за другом, с неумолимой железной логикой. Если вы соглашались с первым его положением, то не могли не согласиться со вторым, затем с третьим и так далее.

Во время своей речи он чуть наклонился и был ясно виден его широкий лоб. Руки Ильича все время находились в движении. Правая рука то сжималась в кулак, то раскрывалась, и тогда ладонь устремлялась вверх. В этих движениях чувствовалась твердая вера в правоту всего сказанного им стальная воля, непоколебимая сила. Отступив на два шага назад, он вновь подавался всем туловищем вперед и взмахивая рукой, действовал на аудиторию как волшебник.

Ленин докладывал с трибуны о разработанном им генеральном плане борьбы за превращение буржуазнодемократической революции в революцию социалистическую. Вот зазвучала его чеканная, отрывистая фраза: «Диктатура пролетариата уничтожит вконец эту буржуазную гниль!»

Одна часть слушателей — меньшевики — сперва с удивлением смотрела на оратора, а затем разразилась криками, другая часть — большевики — приветствовала речь Ленина дружными аплодисментами.

Владимир Ильич выпрямился, заложил руки в карманы и стоял с минуту молча. И вот он уже продолжает свою речь. Она проста и убедительна, в ней отсутствуют высокопарные выражения и вычурные слова. Каждый затронутый вопрос он разъясняет всесторонне и убедительно.

Для многих слушателей Ленина такое новое освещение задач, стоящих перед революцией, являлось откровением.

Ленин говорил полтора часа. Будто струя свежего воздуха ворвалась через открытое окно в душную затхлую комнату, — такой свежестью повеяло в Таврическом дворце от выступления Ленина.

Революции нужна была сильная, несгибаемая личность, человек с ясным умом и стальной волей, способный безошибочно разбираться в сложнейших условиях своего времени и, находя быстрые решения, вести пролетариат намеченным путем к цели, к победе. Революции нужен был человек, способный вести за собой массы, обладающий опытом борьбы, умеющий решать задачи пролетарской революции с научных, марксистских позиций. Таким человеком был Ленин. Полный неиссякаемой энергии, он устремлялся из одного рабочего района в другой и разжигал костер, который разгорелся в пожарище.

В жизни России наступала новая эпоха. Близилась социалистическая революция.

Торопясь вернуться на родину, я пробыл в Петрограде не больше недели. Поезд мчал меня в Тифлис. «Еду! Еду!» — пело сердце…

Четверо суток пути, и поезд со свистом устремляется к тифлисскому вокзалу.

Солнечные лучи еще не успели пробиться сквозь предрассветную пелену, и я с трудом различаю Мтацминду. Подобно белому голубю к ней притулилась церковь. Авлабар. Метехский замок. Нарикальский подъем…

Пассажиры суетятся, готовясь к выходу из вагона. Сердце мое трепетно бьется. А сколько волнений ждет меня впереди!