Коллектив авторов - «Пломбированный вагон» подборка воспоминаний

На этом же заседании Ленин выступил против всякого объединения с меньшевиками. Тогда этот вопрос стоял на повестке дня петроградских рабочих, причем Петроградский комитет также стоял на этой пути.

Помню, как стоявший в углу Каменев нервно крутил пальцем свой длинный ус.

Заседание не было еще окончено, как вошел представитель какой‑то организации и заявил: в большом зале началось собрание. Ленина просят спуститься вниз и выступить со своим докладом.

Заседание тотчас же было прервано и все спустились

На этом собрании присутствовали представители всех социалистических партий. Зал был почти полон. Председательствовал К. Чхеидзе. Как только вошел Ленин, ему было предоставлено слово.

Это было первое его выступление перед широкой аудиторией. Он, как тигр, бушевал на трибуне и часто вытирал пот с лысины и лба. Он говорил два с половиной часа с перерывом на десять минут.

Весь зал превратился вслух. Большая часть присутствовавших стала протестовать против выдвинутых Лениным положений, однако этот протест был тусклым и неуверенным. Меньшинство выражало свое согласие со взглядами Ленина аплодисментами, но и здесь проглядывали нерешительность и сомнение.

А вообще весь зал с удивлением взирал на Ленина и, затаив дыхание, слушал его радикальные и смелые предложения. Слова Ленина для социалистически мыслящих людей Петрограда были такими неожиданными как гром средь ясного неба.

В жизни Петрограда начиналась новая эра.

Заря Востока (Тифлис). 1925. 17 января

Чудится — с тех пор несколько раз умирал, несколько раз рождался снова и как будто бы прошло много и много веков, полных страданий и горечи. Шли длинные годы за годами. Конца не было видно. Нам, находящимся в чужой стране, лишенным ласки родины, не оставалось ничего больше, как жить одной надеждой.

Тяжела жизнь эмигранта… Десятки лет бродили в нужде, в голоде и холоде, в тяжелых душевных переживаниях. Длинный ряд бессонных ночей.

Ночь темна и бесконечна… И ждешь, ждешь зари… и веришь и надеешься… и вот она!

В тот день я встал в обычный час. Направился в университетскую библиотеку.

Был солнечный день.

И вдруг слышу:

— Не знаешь?.. Не знаешь?.. Не знает, вот не знает!..

— В чем дело? Что я должен знать?

Я побежал к площади, где обыкновенно продавались газеты. Маленькое расстояние до газетчика показалось мне тогда длинным, бесконечным.

— Покупайте газету!.. Революция в России!.. Революция!.. Революция!..

Газета дрожит в руках.

И вдруг все прошлое кануло куда‑то в пропасть. Оглянулся на улицу, и эти давно знакомые здания и витрины показались виденными во сне, а не наяву. Все окуталось в темную, серую вуаль. Я мигом перелетел в родную страну…

Удар по плечу отрезвил меня. Оглянулся.

Вижу, товарищ с улыбающимся лицом.

— Едем, едем, значит! Ведь на днях говорил тебе, а ты не верил… Знаешь, вечером назначен митинг в Народном доме… Придешь, конечно…

Еще встречаем группу товарищей. Все улыбаются, все говорят только о поездке.

Но этому общему ликованию мешает одно:

— Каким путем поехать?..

Проходили дни. Союзники категорически отказались пропускать эмигрантов в Россию. Возможность поездки каким‑нибудь другим путем была исключена. Мы начали нервничать.

Беспомощные, растерянные, примирившиеся с положением, вдруг слышим голос:

— Есть дорога! Я укажу вам, как нужно ехать в революционную Россию… Идите за мной, я приведу вас в Россию и покажу вам революцию…

Это был голос Ленина.

Этот клич в эмиграции произвел большой переполох. Почти все «социалистические направления» были возмущены дерзостью этого предложения.

Как?! Мыслимо ли ехать через Германию, через территорию государства, с которым ведет войну Россия?.. А что скажут соотечественники?.. Разве это не будет предательством? Что мы можем на это ответить? Наконец, впустит ли Временное правительство… Нет, это недопустимо. Такой путь нам не нужен!

Желающих поехать с Лениным оказалось только 32 человека.

Но рожденный для революции, сам воплощение революции, разве мог он бездействовать, молчать тогда, когда в родной стране уже был зажжен костер революции. И как же мог он не перешагнуть через все препятствия, чтобы самому подложить дрова под этот костер.

И разве не потому он с таким устремлением рвался в Россию?.. Тогда Ленин жил в Берне. Там и должны были мы собраться для поездки.