Спрыгнув на скользкие, покрытые водорослями камни, Магон молча обнял брата. Долго он не выпускал его из объятий, чтобы не видеть нетерпеливо ждущих глаз.
- Случилась беда, - сказал Магон, когда молчание стало невыносимым. Гайя умер, а Масинисса нам изменил. Он объявил войну Сифаксу и перерезал рабби, добивавшихся примирения. В его лагере видели послов Сципиона.
Ганнибал опустил голову. Дано уже он думал об опасности, которой подвергался Карфаген, виляя между Сифаксом и Гайей. Ганнону хотелось иметь союзниками их обоих. Выдача Софонибы за Сифакса, по тонким расчетам Ганнона, не должна была ожесточить Гайю. Гайя сам был против брака своего сына с дочерью Ганнона. Но Гайя умер. Еще двадцать лет назад отец в предвидении этой смерти заботился о том, чтобы привязать Масиниссу к Карфагену. А Ганнон все разрушил. Его обещание выдать дочь за Масиниссу, если тот проявит храбрость в войне с римлянами, было продиктовано желанием удалить Масиниссу из Карфагена. Ганнон рассчитывал, что Масинисса погибнет в Иберии, но нумидиец вернулся в Ливию и силой занял царский престол. Он объявил нам войну. У Сципиона появился могущественный союзник.
Ганнибал выжидающе взглянул в глаза брату.
- Теперь нас только двое, - молвил он глухо. - Как хочется, чтобы ты всегда был со мной! Но никому другому я не могу этого поручить. Никому!
- Я слушаю тебя, Ганнибал, - коротко сказал Магон.
Так должен был ответить воин полководцу, но в нарочитой сухости этих слов, в твердости голоса сквозило желание успокоить брата, показать, что в эти тяжелые дни он по-прежнему полон веры в успех.
- Тебе придется отправиться в Лигурию, - сказал Ганнибал. - Я пошлю с тобою Дукариона и всех галлов. Сейчас нас может спасти лишь восстание против Рима на севере Италии. Я дам тебе все корабли.
- А ты? - Магон вопросительно взглянул на брата. - Если подойдут римляне, у тебя не будет кораблей. И разве я могу забрать у тебя галлов, когда из Ливии ты не получишь ни одного воина!
- Римляне сюда не подойдут. Их еще пугает моя тень, тень Ганнибала, победившего при Тразимене в Каннах. Мог бы решиться на сражение со мной один Сципион, но теперь, когда изменил Масинисса, Сципион не будет медлить ни одного дня. Клянусь Мелькартом, он уже на пути в Карфаген!
ГОЛУБЬ АФРОДИТЫ
Сципион шел проходом, разделяющим каменные скамьи. Вскоре должно начаться представление "Антигоны", и театр города Лилибея был уже полон. Наряду с горожанами на скамьях было немало римских воинов, привлеченных слухами о замечательной игре в роли Антигоны афинского актера Филарха. Достаточно бросить взгляд на публику, чтобы понять: эти люди пришли сюда не за минутным развлечением. Зрители не раз уже видели "Антигону" в постановке местных актеров, и их интересовала трактовка бессмертного произведения Софокла актерами из Афин.
Подобрав гиматий, Сципион сел на скамью рядом с орхестрой. Ему вспомнилась фраза из анонимного доноса, посланного в сенат и послужившего предлогом для посылки в Сицилию специальной сенатской комиссии: "Забыв о своем назначении, Сципион живет, как грек среди греков. Он променял тогу на гиматий. Он посещает театр. Он отдает все свое время чтению греческих философов".
"Вернее, как человек среди людей, - подумал Сципион. - Для тупицы, написавшего этот донос, и для трехсот тупиц, разбиравших его с серьезным видом, посещение театра несовместимо с подготовкой к вторжению. По их представлению, полководец должен безвыходно сидеть в претории или заниматься смотрами и парадами. Им кажется, что Софокл может задержать меня в Сицилии. А если бы они еще видели в театре воинов, они бы решили: армия развалилась".
- С тобой можно сесть? - послышался чей-то голос.
Сципион обернулся.
- Гней Невий? - воскликнул удивленно полководец. - Тебя ли я вижу? Как ты здесь оказался? Или ты специально приехал из Рима, чтобы увидеть и услышать Филарха?
- Я пришел, чтобы поговорить с тобою, - сказал поэт. - В Риме ходят слухи, что тебя легче встретить в театре, чем в лагере, и я поспешил в театр, тем более, что мы с тобой встречаемся в театре не впервые.
- Для меня большая честь видеть Гнея Невия, - сказал Сципион. - Тебя называют римским Гомером. Твои стихи у всех на устах.
- Бывает так, - взволнованно сказал Невий, - в погоне за героем истопчешь дюжину сандалий и доживешь до седых волос, а он рядом, только ты его не замечал. Он еще мальчишка, желторотый юнец. Он еще сам не знает, кто он такой. И не успеешь глазом моргнуть, как слава уже осенила его своим крылом. Ему уже завидуют. Его уже ненавидят. И тогда понимаешь, что тебе надо торопиться, чтобы не опоздать. И не будет тебе покоя, пока не встретишься с ним и не узнаешь, как его звали сверстники, с кем он дружил, кого любил. Я был в лагере Фабия и знаю, что его в детстве звали "Овечкой". Год я провел с Ганнибалом в Капуе и могу поклясться, что его единственная страсть - ненависть к Риму. А что мне известно о Публии Сципионе? Он спас отца при Требии. Захватил Новый Карфаген. Но это знает каждый. А как он нашел себя? Кто его учитель?..
Читать дальше