Андрей Паршев - Когда началась и когда закончилась Вторая Мировая

В августе 1947 года английский парламент утвердил «план Маунтбэттена» в качестве Закона о независимости Индии, который вошел в силу 15 августа того же года. Страна оказалась разделенной на две части — Индийский Союз и Пакистан.

Запад принес в Индию институт «национального государства», как выразился известный историк А. Тойнби, который не был исконной принадлежностью социальной системы. Подобно любому восточному региону, в Индии люди, говорящие на разных языках, перемешаны географически и взаимозависимы, к тому же они не обязательно компактно проживают на одной территории, и при отделении одной из частей и сама эта часть, и оставшееся нарушенное целое ведут себя иначе, нежели в исконном состоянии. [1083]

16 августа 1947 года в Пенджабе с новой силой вспыхнуло пламя религиозно-общинной вражды, усиленное невиданным страхом охватившем людей при разделе страны. В Восточном Пенджабе толпы индусов и сикхов нападали на мусульманские деревни, где жгли дома и убивали ни в чем не повинных людей. В Западном Пенджабе мусульманские фанатики без разбора убивали мужчин, женщин и детей, принадлежащих к религиозным общинам индусов и сикхов. Ожесточенность столкновений усиливалась и вскоре охватила огромные территории вплоть до Дели.

Почти одновременно с массовыми беспорядками в Пенджабе, сложная обстановка создалась в княжестве Джамму и Кашимр, где продолжалась движение против правителя княжества X. Сингха, возглавляемое Национальной конференцией, организацией, которая по примеру ИНК включала в свой состав индусов и мусульман. Еще до раздела Индии вице-король Маунтбэттен попытался склонить Сингха к проведению плебисцита, надеясь, что мусульмане княжества, составляющие подавляющее большинство населения, выскажутся за присоединение к Пакистану. Однако приезд в сентябре 1947 года в Джамму и Кашмир Ганди, сумевшего убедить заключить мирное соглашение между правителем княжества и руководством Национальной конференции, сорвало английские планы. Тогда Лондон решился спровоцировать прямой вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном.

22 октября отряды горских племен из Северо-Западной пограничной провинции вторглись на территорию Кашмира. 26 октября они вышли на подступы к столице княжества городу Сринагару. X. Сингх в панике бежал, оборона города была организована народными силами под руководством Национальной конференции и КПИ. М. Ганди, отступив от своей доктрины ненасилия, потребовал от премьер-министра Дж. Неру использовать вооруженную силудля защиты интересов Индии. 27 октября индийский авиадесант был высажен в Сринагаре и вступил в боевое соприкосновение с частями регулярной пакистанской армии, вошедшими в Кашмир вслед за отрядами горцев.

Так начался затяжной вооруженный конфликт между Индией и Пакистаном, в котором операциями с обеих сторон руководили английские генералы. В декабре 1947 года Индия передала вопрос о Кашмире на рассмотрение Совета Безопасности ООН, где была образована Комиссия по Кашмиру. В начале 1948 года военные действия были прекращены, а с 1 января 1949 года вступило в силу соглашение о прекращении огня, которое закрепило разделение Кашмира вдоль случайно установленной линии. Западная часть княжества, включая Пунч, Балтистан и Гилгит, вошла в состав Пакистана. Оставшаяся территория Кашмира, включая Ладакх, отошла к Индии. [1084]Однако на этом конфликт не закончился, с разной степенью интенсивности индопакистанские столкновения в Кашмире продолжались до конца XX века.

Тем временем к концу 1947 года на окраинах Дели скопилось до 400 тыс. индусов и сикхов, беженцев из Пенджаба. В городе начались кровавые погромы мусульманских кварталов. Погромщиками руководили лидеры из индусско-сикхских организаций «Хинду махасабха» и «Раштрия сваямсевак сангх». Беспорядки затронули даже кварталы, где проживали служащие правительственных учреждений.

А. К. Азад, очевидец кровавого кошмара, вспоминал:

«В эти дни поджогов, убийств и погромов я разъезжал из одного района города в другой в сопровождении нескольких офицеров. Я видел, что мусульмане были совершенно деморализованы, мучаясь сознанием своей полной беспомощности. Многие просили убежища в моем доме. Богатые и известные в городе семьи являлись ко мне совершенно разоренные, лишившиеся всего имущества, кроме одежды на теле. Некоторые не отваживались выйти при свете дня и являлись в сопровождении военной охраны глубокой ночью или на рассвете. Мой дом был вскоре переполнен, и я был вынужден поставить во дворе палатки. Мужчины и женщины, всевозможного рода и звания — богатые и бедные, молодые и старые — смешались здесь, гонимые одним неприкрытым страхом смерти». [1085]