Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

1 Bonney R. 1978. Political Change in France under Richelieu and Mazarin, 1624-1661 . Oxford, passim; Mousnier R. 1 9 8 4. The Institutions of France under the Absolute Monarchy 1598-1789. Vol. 2: The Organs of State and Society. Chicago University. P. 159; Knecht R. J. 1991. Richelieu. Longman. P. 144-147.

интендантов, обязанных инспектировать офиссье. Но даже ему перспектива развития системы контроля ad infinitum показалась безумной. 1

Действия интендантов были несовершенны по нескольким причинам. Кольбер постоянно прибавлял новые функции к их первоначальным обязанностям по сбору информации, поэтому к концу пребывания министра на своем посту у интендантов скопилось огромное количество невыполненных поручений. Это заставляло выделять им помощников — субделегатов. Кольберу это не нравилось, так как они были вовлечены в паутину местных связей и втягивали в нее интендантов, независимость которых от местного сообщества является мифом. Будучи представителями центрального правительства в провинции, интенданты давали ему ту информацию о настроениях на местах, которую предоставляли им непосредственно субделегаты, ориентированные на местные интересы. 2К XVIII веку их можно было назвать скорее слугами народа, чем слугами министров. Переписка Кольбера с интендантами свидетельствует о том, что в их административной деятельности отражались центральные, местные и личные интересы. Кроме того, в ней ясно прослеживается раздражение министра их некомпетентностью. Помня о том, что каждый будет мошенничать, если ему это позволят, Кольбер скрупулезно сопоставлял адреса и даты отправки писем интендантов и узнавал, насколько быстро они делали свое дело. Обмануть Кольбера было невозможно. Если интенданты объезжали свои женералитэ слишком быстро, то министр отвергал предоставленные ими сведения как чересчур поверхностные. Если же они перемещались слишком медленно, то получали нагоняй за бессмысленные задержки. Этот стиль управления, который когда‑то использовали надсмотрщики за рабами, возможно, и заставлял интендантов ходить по струнке, однако не способствовал решению основной проблемы: правительство знало ровно столько, сколько ж>тели ему сообщить интенданты. Сведения о рекордных налоговых поступлениях и растущих показателях производства были верным средством продвинуться по службе, однако для нас эти абсурдно оптимистичные отчеты — не лучший материал для изучения французской экономики. Главное заблуждение, созданное интендантами, происходит оттого, что они разрешали несуществующие проблемы. 3

Есть и более серьезное основание пересмотреть представление об интендантах как о разрушителях, призванных поколебать власть влиятельных группировок знати и корпоративных органов. Интенданты не могли ра-

»Mettam R. 1988. P. 214-215.

2Campbell P. R. 1988. TheAncien Regime in France. Basil Blackwell. P. 52. 3Met.tam R. 1977. G overnment and Society in Louis XIV's France. M acmillan, passim.

ботать без них. Интендант Прованса признавался королевским министрам в своей беспомощности перед объединившейся против него местной эли–той. 1Правильнее было бы сравнить интендантов со специалистами, направленными исправлять нарушения и совершать добрые дела, проводить юридическую экспертизу там, где ранее она была неосуществима и в целом создавать более привлекательный образ государства. Союз с местными властными группировками был важен тогда, когда интендантам следовало наладить связи между центром и периферией. Это способствовало укреплению веры в то, что и в теории, и на практике они олицетворяли собой антитезу старому способу управления. Назначение интендантов из рядов членов парламентов подчеркивало их связь с традиционной системой. Многие из них сами были клиентами придворных группировок знати или же лично рекомендовались губернаторами провинций, в которые их предполагалось направить. Будучи робенами, они тесно сотрудничали с губернаторами, принадлежавшими к «дворянству шпаги», и использовали их патронатную сеть, одновременно создавая свою собственную. 2Управление по–прежнему основывалось на личных связях в системе клиентелы, а не на безликих приказах, передаваемых по бюрократической цепи. В последнее десятилетие многие явления, описанные выше, широко обсуждались историками, однако глубинное значение термина «абсолютизм» привлекло меньше внимания. Останется ли пересмотренное представление об интендантах неотъемлемой составляющей понятия «абсолютизм» или же перейдет на периферию его концепции? Доказывает ли деятельность интендантов использование «абсолютистских» методов? Эти вопросы по–прежнему ждут ответов. Эммануэлли попытался объяснить возникновение подобной неразбери–хи. 3Историки XIX века стали использовать понятие «абсолютизм» для характеристики режимов современной Европы раньше, чем начали проецировать его на прошлое (см. главу 9). Этот термин отражал их презрение к интересам провинций и одержимость идеей подъема централизованного национального государства. Они охотно сделали интендантов прототипами современных префектов и других проводников унификаторской деятельности, работавших в эпоху Третьей республики. Поэтому создалось ложное впечатление, что интендантов использовали против тех структур, которые правительство стремилось уничтожить или подавить. Оно возникло