Николас Хеншелл - Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Часто утверждают, что сословные представительства существовали для защиты прав и свобод. Так и было, но не в том негативном значении, которое является общепринятым. Они существовали для того, чтобы давать согласие сообщества или корпорации на введение правительственных актов, касавшихся их прав. Фактически они представляли собой республиканский компонент монархической системы. Они воплощали идеологию, которая оберегала древние обычаи, утвержденные привилегии, контракты и хартии. Их риторикой была свобода, а их санкцией — прошлое. Их делом было вести переговоры о вторжении правительства в сферу иммунитета.

Поэтому они в некотором смысле обеспечивали ограничение королевской власти, поскольку сдерживали те действия, которые власть предпринимала по собственной инициативе. Но это можно назвать ограничением только если предположить, что монархи желали неограниченной власти. Но так как они в большинстве своем уважали законы, значит, такой власти не желали. Более примечателен тот контекст, в котором сословные представительства усиливали королевскую власть. Сословные учреждения распространяли ее на территории, которые находились вне действия королевской прерогативы. Однако даже тогда, когда историки обращают внимание на важность прав и привилегий в условиях абсолютной монархии, они считают их статичными. 1Негативный подход к рассмотрению сословных представительств говорит о полном непонимании их истинных функций. Они существовали не для того, чтобы препятствовать распространению королевской власти, а для того, чтобы легитимировать ее.

Историки «абсолютизма» игнорировали эту деятельность. Они пали жертвой общего заблуждения, отождествляющего сословные представительства с английской моделью частых национальных парламентов, сформировавшейся после 1688 года. Отсутствие консультативных органов они считают основной чертой «абсолютизма» и не рассматривают подобные институты во Франции лишь на том основании, что они непохожи на английские. Поэтому им нетрудно доказать «абсолютистский» характер французского государства. Однако Англию нельзя принимать даже за произвольную точку отсчета, так как ее парламент не был исключительным в своем роде учреждением. Сегодня мы знаем, что ежегодные сессии проходили не только в вестминстерском парламенте после 1688 года. Примеры некоторых немецких княжеств опровергают традиционный тезис об уникальности английской модели, хотя частота заседаний сословных представительств в Германии варьировалась. И во всяком случае, нет никаких оснований для того, чтобы оценивать эффективность консультаций по критерию их сходства с английскими обычаями. Общенациональные сословные представительства в европейских странах, не считая Англии и Польши, были редкостью, что неудивительно, поскольку единые национальные государства были исключениями. Если национальная перспектива была закрыта, то множество консультативных механизмов концентрировалось в одной точке. Иногда представительство было призвано выражать мнение определенной территории, принадлежавшей государю, но чаще они представляли регионы и провинции или сословные группы, такие как духовенство и дворянство. Большинство правителей стремилось достичь консенсуса по вопросам, за-

1 Вепгепэ СВ. А. 1967. Р. 117; СатрЬеИ Р. И. 1988. П еАпЫеп Rëgime т Ргапсе. ВЗБИ В1аскше11. Р. 55.

трагивавшим права подданных, но институциализировали свое стремление различными способами, многие из которых говорят о том, что не только англичане могли постичь конституционную мудрость. Теперь и английские исследователи понемногу отходят от историографического эквивалента старой пословицы «Пролив в тумане — континент отрезан».

Только в редких случаях государи игнорировали условности, связанные с процедурой одобрения. Одним из них было восстание, после которого провинцию могли на законном основании лишить привилегий. Другим случаем было завоевание, которое давало завоевателю право обходиться с приобретенными территориями менее уважительно, чем с остальными. На таком основании Филипп V после 1707 года уничтожил привилегии своего нового испанского королевства. Но в абсолютных монархиях потеря прав была выражением немилости государя, а не нормой. Примером может служить Франция при Людовике XIV, который сохранил все традиционные права завоеванных территорий. Некоторые государи были настолько далеки от преследования так называемых «абсолютистских» целей, что создавали привилегированные корпорации там, где ранее их не было. В Галиции сословное представительство было учреждено после ее аннексии Габсбургами в 1772 году, а на Корсике — в 1796, после ее завоевания Францией.