Жорж Блон - Флибустьерское море

– Третья батарея, – сказал Джэксон. – Баратарийцы.

Он знал диспозицию с закрытыми глазами. Тьму прорезали огни небольших костерков. Приятный запах щекотал генеральские ноздри. Джэксон подошел ближе.

– Кофе куда лучше того, что пью я. Черт подери, он черный как смоль!

– Не угодно ли кружечку, генерал?

Это был голос капитана Доминго.

Старый Дуб сурово взглянул на него.

– Откуда у вас такой кофе? Небось, контрабанда?

– Не могу знать!

Джэксон улыбнулся и отхлебнул из кружки. Батлер последовал его примеру. Затем оба генерала, сопровождаемые ординарцами, двинулись дальше.

– Будь у меня полсотни пушек и пятьсот таких дьяволов, как они, меня бы не выкурил отсюда сам Сатана, – пробурчал Джэксон.

День занимался медленно, густой туман покрывал все вокруг, как 1 января. Из молочного месива выплыла тень и приблизилась к Джэксону. Это был архитектор Латур, возглавлявший строительство оборонительных укреплений.

– Господин генерал, на этой позиции мы восстановили редуты. На том берегу фортификации тоже вполне способны выдержать атаку.

– А что вы думаете об этом тумане? Вы ведь местный...

– Он может рассеяться через час.

Генералы пошли по брустверу, Джэксон – впереди. Как обычно, от реки потянул ветер, растаскивая клочья тумана. Становилось все светлее. Внезапно Джэксон воскликнул:

– Вот они!

Да, можно уже было различить первый ряд красных мундиров. Высоко в небе вспыхнули две ракеты. Грохнули английские пушки. Джэксон отдал короткое распоряжение ординарцу, и тот бросился бегом вдоль укрепления.

– Генерал велел без приказа не стрелять! Целиться выше медной пряжки на поясе.

Масса красных мундиров дрогнула и двинулась вперед. Солдаты высоко поднимали ноги, чтобы не увязнуть в болотистой почве. Американские пушки дали первый залп. Несколько зарядов картечи угодило прямо в плотную колонну англичан. Пехотинцы сомкнули ряды и, переступая через убитых, зашагали дальше со штыками наперевес, не стреляя.

Джэксон спустился с бруствера, его окружили офицеры.

– Они уже совсем близко... Огонь!

Над укреплением взвились клубы порохового дыма. Американские стрелки были поставлены в четыре ряда, чтобы не мешать друг другу. Первый ряд давал залп и тотчас отходил назад; на его место становился второй ряд и, выстрелив, повторял маневр. Таким образом, когда четвертый ряд прицеливался, первый уже успевал зарядить ружья. Огонь не прекращался. Английские пули не могли навести и десятой части того урона, который производили выстрелы солдат Джэксона в рядах красных мундиров.

Людская масса остановилась, но сзади на нее напирали новые войска: тупая тактика британского командующего, казалось, заключалась в том, чтобы бросить в бойню как можно больше своих солдат.

Атака началась в шесть утра. К восьми англичане остановились, а полчаса спустя стало ясно, что наступление захлебнулось. Джэксон приказал прекратить стрельбу. Луг перед укреплением опять был покрыт красным ковром из валявшихся тел. Но убитые и тяжелораненые были и в американском лагере. Баратарийцы своими жизнями скрепили контракт, заключенный Жаном Лафитом с властями.

Джэксон оставался настороже, опасаясь, как бы противник не предпринял атаку в другом месте. Но в час дня англичане возвратились в свой лагерь, а с противоположного берега Миссисипи прибыл посыльный с известием, что и там британцы отходят. Битва за Новый Орлеан кончилась.

Несколькими неделями позже защитники и нападавшие узнали, что сражение было совершенно напрасным. Полномочные представители двух стран, собравшись в Бельгии в городе Генте, выработали соглашение о перемирии еще к Рождеству. Но вести в то время поступали медленно...

Генерал Джэксон отдал приказ, в котором официально поздравил капитана Доминго и Белюша, командовавших третьей и четвертой батареями, укомплектованными членами их экипажей:

«Генерал с полным удовлетворением отмечает боевые действия этих джентльменов в течение всего времени, что они находились под его командованием. Он также с высокой похвалой отзывается о храбрости лиц, принявших на себя обязательство участвовать в кампании по защите страны. Братья Лафит проявили мужество и верность. Генерал обещает, что об их поведении будет должным образом доложено правительству».

31 марта в Новом Орлеане с утра царила странная атмосфера. Некоторые улицы опустели, лавки были закрыты, ставни захлопнуты, ворота на запоре. Казалось, обыватели ожидали уличных беспорядков. Издалека доносился шум. Толпа окружила приземистое строение под красной черепичной крышей, в котором помещался окружной суд. Раздавались громкие крики: «Позор!», «Требуем справедливости!» Баратарийцев было легко узнать по огромным бакенбардам и свирепому выражению лиц.