Леонид Наумов - «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова

В феврале 1938 г. в Киеве Ежов, упрекая местных чекистов, что они плохо вскрывают «контрреволюционные центры», говорит: «Вот возьмите, я не помню кто-то из товарищей мне докладывал, когда они начали новый учет проводить, то оказалось, что у него живыми еще ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чертиков. Все это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же все-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит все-таки. ( Смех .) Это же организаторы, завтра они начнут что-нибудь затевать». Показательно, что Ежов уже не ставит вопрос о необходимости выяснить, занимались ли эти люди реальной антисоветской деятельностью, хотели ли они это делать, да и могли ли, например, в силу возраста. Позиция простая: «Почему этих людей не перестреляли давно?» Примерно через 20 минут он будет говорить другое: «…У вас взяты на учет исключенные из партии. Признак — исключение из партии — еще не говорит о необходимости чекистского репрессирования. Это не является признаком необходимости репрессировать. У нас в законе нет такого…» [86, с. 331, 334].

Можно подумать, что «в законе есть — перестрелять архимандритов».

Так или иначе, но, возможно, эти слова Ежова стали толчком к тому, что репрессии против верующих продолжались и в 1938 году. Иными словами, региональные чекистские руководители сами обнаружили новую целевую группу, которой не было в приказе № 00447, и нанесли по ней удар. Затем их инициатива была распространена на всю страну.

В итоге к лету 1939 года на свободе оставалось несколько епископов. Исследователи спорят о количестве оставшихся открытыми храмов: одна, две, три сотни. В любом случае, если мы определим примерное количество православных в 60–70 млн, то получится один храм на 300–500 тыс. верующих (подчеркнем, не населения, а именно верующих). Практически ничего. По сравнению с концом 20-х количество храмов сократилось в 100 раз!

Однако уничтожить совсем Церковь и теперь не удалось.

На этот раз вместо цифр просто приведу несколько примеров, лучше всего иллюстрирующих мою мысль.

Еще 1 мая 1936 года в деревне Горушка близ Петушков под Владимиром был арестован (с 1922 года одиннадцатый раз!) один из наиболее авторитетных руководителей «катакомбной» Церкви епископ Афанасий (Сахаров). Он был приговорен к 5 годам ИТЛ и летом был направлен в Беломорско-Балтийский лагерь. 1937 год застал его в Медвежьегорске. Арестованный за контрреволюцию епископ, один из лидеров движения «непоминающих», конечно, он — кандидат на расстрел в ходе кулацкой операции. В 1937–1938 гг. его четыре раза помещали в штрафизолятор, камеру усиленного режима. Но так и не расстреляли.

Сам владыка вспоминал потом, что он провел «на епархиальном служении 33 месяца; на свободе, не у дел, — 32 месяца; в изгнании — 76, в узах и горьких работах — 252 месяца». Но выжил…

К началу войны в Подмосковье действовало не менее 10 катакомбных священнослужителей [107, с. 249]. Часть из них признавала духовный авторитет епископа Афанасия (Сахарова). Во главе загорской общины стоял отец Серафим (Михаил Сергеевич Битюков). С 1928 года он скрывался в комнатке маленького деревянного домика — арестовать священника не смогли. Его духовные дети приезжали туда, именно архимандрит Серафим крестил мать будущего о. Александра Меня.

Еще в 30-е годы архимандрит Кронид (Любимов) предполагал, что и его арест не за горами. И он избрал молодого загорского учителя Тихона Пелиха (в 60–70-е гг. XX в. известный священник), которому доверил стать хранителем антиминса из Успенского собора лавры, со словами: «Храни, он нужен будет».

Когда в пасхальные дни 1946 года в лавре было возобновлено богослужение, у тогдашнего настоятеля обители архимандрита Гурия было много хлопот, приводили в надлежащий вид Успенский собор. «В куполах — из окон сосульки, слой пыли на всем, ни подсвечника, ни аналоя — пустота, холод и запустение» — так вспоминал о тех днях протодиакон Сергий Боскин. И вдруг: «Отцом Гурием овладело новое беспокойство — нет антиминса. Как никто не подумал об этом раньше, непонятно! А теперь как быть — в такие дни? И тут говорят: «К вам пришли». Это был Т. Т. Пелих — будущий отец Тихон. На антиминсе было написано: «Антиминс с престола Успения Б. М. Успенского собора Троице-Сергиевой лавры».

Тоненькая ниточка веры, но не порвалась.

Подведем предварительный итог главы. Летом 1938 года сформировалась группа чекистов, которая планировала продолжение репрессий, причем именно продолжение массовых операций. «Большая чистка» к тому времени уже закончилась.