Елена Яковлева - Польша против СССР 1939-1950 гг.

Ну а пока суть да дело, и время «грандиозных польских побед» еще не пришло, командование СВБ принимает истинно соломоново решение на предмет собственного поведения на оккупированной гитлеровцами территории, о котором оповещает отчизну в «Информационном бюллетене» от 1 ноября 1940 г.:

«...военное руководство страны, а также все политические группировки занимают единую позицию в отношении борьбы с оккупантом: в настоящих условиях и в настоящее время противопоказанной является как повстанческая акция, так и саботаж военного характера. Полученная в результате этой акции выгода не покрыла бы даже частично жертвы, которые бы за эту акцию обрушились на общество».

Ничего не скажешь, вот уж действительно рыночная позиция. Прибыль должна превышать затраты. Ну а раз уж крупные проекты не могут дать сразу большой выгоды, займемся мелким спекулятивным бизнесом: тут и затрат почти никаких, да прибыль налоговым органам и не видна. Опять же название у этого мероприятия благородное — малый саботаж. А уж какие «героические» за ним деяния, прямо кровь в жилах стынет: волынкана месте работы в немецких или советских учреждениях, бойкотированиераспоряжений оккупационных властей или же халатностьв их исполнении, поддержание духасопротивления (!) оккупантам посредством распространения анекдотовпро тупых немцев и варваров-русских, рисунков сатирического характера, а также использование иных форм мобилизации «патриотической активности». Воистину, трудно удержаться и самим подходящий анекдот не вспомнить: про «подпольщика», который из-под полы пирожками торговал. Однако, шутки, как говорится, шутками, а подобные нормы поведения «поляка-патриота» действовали на всех территориях Западной Белоруссии, Литвы и Западной Украины.

Впрочем, какими бы смехотворными не казались подчас отдельные методы подпольной борьбы, ни стоит все же забывать, что на проживающих на западе СССР поляков СВБ осуществляла жесточайший пропагандистский прессинг в самой разнообразной форме. В том числе и путем доведения до их сведения своего рода «морального кодекса отношения к оккупанту», с непременным требованием его строжайшего выполнения под угрозой наказания. А чтобы было ясно, о чем речь, приведем типичный пример такого документа, а именно распоряжение № 1 по округу СВБ № 3, направленное во Львов:

«....а) обязательным является политический бойкот и бойкот общения с оккупантами...

b) в борьбе с оккупантами надлежит использовать все формы легальных организаций (напр., культуры, просвещения и профессиональных). Все проявления коллективной жизни обязаны быть проникнуты духом веры в приближающийся день освобождения и сведения счетов с оккупантами ( выделено автором )...

c) не противоречит польским интересам занятие должностей в системе народного образования, коммунальной администрации, в самоуправлении всяческого рода, в органах управления торговли, промышленности, сельского хозяйства... — если только занятие должности не ставится в зависимость от выполнения условий, имеющих характер политических обязательств...

d) шпионы и провокаторы, в случае доказанной вины, будут караться смертью...

В соответствии с методами пассивного и активного саботажа, которые пропагандировались польским подпольем на территории 3 львовского округа СВБ, лицам, которые принимались оккупантами на работу, рекомендовалось не проявлять никакой инициативы в труде, противиться всем актам, не имеющим категорического характера» [22] G. Hryciuk. Polacy we Lwowie 1939-1944. Życie codzienne. Warszawa: Książka i wiedza, 2000. . Одновременно руководство СВБ-АК старалось привлекать как можно больше народа в свои вооруженные структуры, чтобы в момент перехода Красной армией бывших границ Польши показать, что она-де тоже сила, с которой надо считаться.

Одно плохо — НКВД не дремало, а четко и планомерно выполняло вмененные ему государством обязанности по противодействию всяческой подпольно-диверсионной деятельности, к тому же поддерживающими связи с заграницей. И как бы и кто бы сейчас не оценивал его роль, одного при этом забывать не стоит: нельзя ставить рядом репрессированного русского, белорусского и украинского крестьянина и «репрессированного» польского подпольщика и террориста. Но можно ставить рядом польского подпольщика и разную революционную братию, пополнившую лагеря. Ибо крестьянин был истинной жертвой, так как его руками НКВД репрессировало то государство, которое за его же счет и жило. В то время как сгинувшие в тридцатые годы разномастные революционеры и несостоявшиеся польские повстанцы быть жертвами не могли уже по определению, поскольку и те и другие действовали в соответствии с целями, направленными против России и ее народа.