Виктор Бердинских - Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке

Правда, некоторые семьи перед коллективизацией разделились. Которые были пограмотней, уехали в города. Коллективизация была в 1930–1931 годах. Кто не шел в колхоз, облагали твердым налогом и одновременно начинали раскулачивать крестьян. Вот эта самая техника и сыграла роль в раскулачивании. Имеешь молотилку, жатку, плуг — ты кулак, и пошло-поехало. Да и была, видимо, установка такая для раскулачивания: не должно быть в деревне, чтоб не было кулака.

Раскулачивали самых трудолюбивых мужиков. Беднота, были и такие крестьяне — кто один, кто больной. Но были бедняки и лодыри, сейчас мы их называем тунеядцами. Средним считался: имеешь одну-две лошади, корову с подростками «полуторных и мекишних», т. е. теленок. Овец три-четыре, два поросенка. У всех было по четыре-пять и более детей, работали много, но дети умирали. Всех ведь накормить, одеть, обуть надо. Плели лапти, ходили все лето, весной и осенью в них, кожаной обуви было мало.

Конечно, не все сразу шли в колхозы — боялись. Но колхозы организовывали повсеместно.

Дорошина Нина Кузьминична, 1919 год, дер. Баруткины

Как на нашей семье отразилась коллективизация?

Да что ты, считай, всю жизнь поломала! Жили-то мы хорошо, кой-какую скотину имели. Как-то, помню, взяли еще двух девочек соседских, Иринку и Катьку. Родители у них померли (тоже родственники какие-то дальние), вот мы их и взяли. Да, и сидели с нами за одним столом (им даже больше подкладывали), и спали с нами на одной печи.

А отца-то за его такой характер в деревне не все любили. И вот, когда началась эта самая коллективизация, кто-то сказал, что мы кулаки, потому как держим двух девочек-батрачек. А какие они батрачки, жили с нами как родные. Да в то время никто не слушал, кулаки, и весь разговор. Ладно хоть детей было много — не сослали. Но скотину забрали. Оставили только лошадь да двух коров. Это на двадцать-то человек!

Все? Нет, не все. Наложили на нас твердое задание: заготовить в лесу 100 кубометров. Делать нечего. Отец с Колей, братом моим, несколько месяцев в лес ходил. Хорошо хоть лошадь была, без нее пропали бы. А дело зимой было. Отец-то мой простудился, да и слег. Так-то он сильный был мужчина, красивый, видный, даже в старости. Пропал без вести в тридцать седьмом. Ну, вот, заболел он. Кого вместо него послать? Все малы еще. Только я да Зойка. Ей четырнадцать было, мне двенадцать. Но Зойку в детстве еще лошадь копытом ударила, ногу повредила. Она и ходила-то еле.

Ох, тяжело было. Ведь мне пришлось с Николаем идти. Наголодаешься, намерзнешься, а пока норму дневную не сделаешь, брат не отпустит. В лесу я и материться научилась. А что? Лошадь нужно погонять, а она к концу-то дня так устанет, что русской речи не понимает. Приходилось ее кнутом да матюгом.

План-то этот мы еще долго выполняли. Я уж и в Ленинград уехала, а и оттуда слышала, что еще гоняли.

Да нам-то еще повезло, можно сказать. У нас только скотину забрали. А вот отцова сестра, Татьяна, замужем была за Фролом Михайловичем. Он-то мужик богатый, да, побогаче нас был. Настоящий кулак. Он еще в Первую мировую вроде в гусарах служил, не то офицером, не то еще кем. Так их-то подцепили. Как? А вот пришли однажды утром к ним и еще к таким же и говорят: «Собирайтесь в десять минут!» Те, как были налегке, так и пошли. Только одежды взять успели, а дело зимой было. Погрузили их в сани да отправили на вокзал. А там уже и поезд стоит. Увезли их на Алтай, не помню, возле какого города. Выгрузили из вагонов в чистом поле. Сказали: «Здесь и будете жить». А у них даже лопаты не было, снег раскопать, яму вырыть. В ту зиму народу померло — уйма. Так их весной хоронили, как снег сошел.

Енина Клавдия Ильинична, 1906 год

В 1930 году стали раскулачивать людей, которые были трудолюбивы и жить стали позажиточнее, которые имели три-четыре коровы, две-три лошади. Бедняки им завидовали — самим работать не хотелось. Ведь чтобы иметь хозяйство, нужно трудиться. А трудолюбивых стали раскулачивать. И тогда было уму непостижимо, их голыми куда-то увозили в ссылки, а лодыри делили и тащили ихнее имущество: все ломали, куверкали, уничтожали, в том числе увозили священнослужителей, уничтожали церкви и все, что было в них. Веру гнали.

Я вышла замуж в 1927 году за вдового человека, у которого было двое детей и меня старше на десять лет. Он жил в средних, а мы очень жили бедно: семья — 9 человек, и мы с братом работали (два подростка). Сыты были, но одежды не было. Была лошадь, две коровы, овечки, и одного поросенка воспитывали. Супы ели мясные, но мяса доставалось мало. Сеяли хлеб, сажали картошку, бахчу свою имели, и были свои яблоки.