Коллектив авторов - КРАМОЛА Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе.

Кроме флагов обыгрывались и другие предметы. Нам известны случаи, когда группы украинских националистов обсуждали возможность взорвать памятник Богдану Хмельницкому во время празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией или же памятник воинам Советской армии в селе. А однажды, в 1956 г., два тракториста на колхозном поле высеяли фигуру в форме трезуба [190]. Группа литовских студентов в 1955-1956 гг. срывала и обливала кислотой советские флаги и намеревалась взорвать памятник Ф.Э. Дзержинскому в Каунасе [191].

Придание символического смысла определенным местам и предметам создавало вокруг них поле, в котором все поступки приобретали особую значимость. Прежде не раз судимый, считавший себя обиженным советской властью житель Калининской области написал в 1968 г. в ЦК КПСС письмо с критикой жизни в стране и угрожал взорвать себя «у праха Ленина в Мавзолее, чтобы подлые коммунисты помнили, к чему приводит их подлость» [192]. 1 мая 1977 г. на Красной площади пыталась совершить самосожжение школьная учительница из Узбекской ССР [193]. Обычные хулиганские поступки, совершенные, например, возле здания местного комитета партии, нередко расценивались как антисоветские.

Кроме особых мест было еще и особое время – дни государственных праздников, 1 мая и 7 ноября. Они сопровождались повышенным наблюдением. После каждого праздника министр внутренних дел направлял в ЦК КПСС и Совет Министров СССР специальную докладную записку об имевших место происшествиях. В ней перечислялись нарушения общественного порядка, уголовные преступления, несчастные случаи, дорожные происшествия, катастрофы и пожары, которые вообще-то были обычным явлением, но в праздничные дни приобретали какой-то особый статус и становились достойны внимания верховной власти. И, конечно, отмечались «антисоветские проявления», появление листовок и надписей на стенах и заборах, происшествия с флагами и портретами. Так, 7 ноября 1956 г. в Литовской ССР были обнаружены 2 националистических флага [194]; 7 ноября 1957 г. в Таллине были сорваны советские флаги с 6 домов [195]; в ночь на 1 мая 1958 г. в г. Алма-Ате на площади им. Ленина были порезаны три портрета членов Президиума ЦК КПСС, а на одной из улиц – три плаката, в Эстонии сорвано 9 флагов, 5 из них в Таллине, 2 мая в г. Алуште на набережной также были порезаны портреты [196]; в ночь на 6 ноября 1958 г. в Эстонской ССР со здания сельского клуба исчезло 8 государственных флагов, в ночь на 8 ноября в райцентре Ахтырка Сумской области порезаны 3 портрета руководителей [197]; в ночь на 1 мая 1959 г. в Таллине были сорваны флаги с восьми домов, в Риге – 4 флага, в Лимбажском районе Латвийской ССР вывешен национальный флаг, в г. Мончегорске Мурманской области на автобусной остановке появился плакат антисоветского содержания, а в поселке Кзыл-Ординской области Казахской ССР после праздничной демонстрации на улицу вышла группа женщин с белым флагом [198];

7 и 8 ноября 1959 г. в г. Сумы Украинской ССР оказались порезанными два портрета руководителей, в Кустанае – девять портретов на площади перед зданием обкома партии, в Феодосии «были найдены порезанными 14 плакатов, в которых отражались некоторые контрольные цифры семилетнего плана» [199]. После 1 мая 1975 г. Ю.В. Андропов докладывал в ЦК КПСС о том, что во Львовской области у обелиска воинам-освободителям были сожжены 13 висевших на флагштоках флагов союзных республик, имели место случаи уничтожения флагов в Москве и Харькове, а в г. Гродно «обнаружена порча портрета основателя советского государства» [200].

Повреждение изображений вождей, срывание флагов и другие «святотатственные» действия были и оставались государственным преступлением как при Сталине, так и после него. Советское правосудие весьма неохотно шло на квалификацию подобных «проявлений» как обычного хулиганства. Во времена Сталина даже бессознательные действия «осквернителя» надлежало оценивать как серьезное преступление, не вдаваясь в обсуждение вопроса о наличии враждебного умысла. В 1953 г. был осужден заместитель главного врача московской больницы (это на фоне недавнего «дела врачей», а он был к тому же евреем), который, видимо, наблюдал за окончанием ремонта здания и велел столяру делать не подставку под бюст Ленина, а вставить рамы в окна, а также сорвал со свежеокрашенной стены агитационный плакат [201]. Другой арестованный в 1953 г. человек был художником, мастером в игрушечном цехе в Чимкенте. Увольняясь в 1952 г. с работы, он забрал портрет Ленина, а поскольку начальник не разрешил ему унести сделанный им барельеф Сталина, мастер его разбил [202]. Показательно в данном случае необычное для ритуального кодекса поведения эпохи позднего сталинизма, а потому немедленно наказанное, отношение к изображению вождя как к обычной вещи, личной собственности, которой можно распорядиться по своему усмотрению.