Коллектив авторов - КРАМОЛА Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе.

ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 38322. Л. 10–12. Подлинник. Машинопись.

11. Произведение неизвестного автора, которое в 50-е гг. в списках ходило среди заключенных лагерей и тюрем и время от времени появлялось на воле [106] Стихотворение извлечено из надзорного производства по кассационной жалобе А.В. Гуськова, заведенного в 1958 г. А.В. Гуськов, находясь в Ставропольской тюрьме, в 1956 г. переписал это стихотворение из тетради другого заключенного. По утверждению Гуськова, «стихи про Сталина я никогда никому не читал, ибо считал их клеветой, так как я сам был на фронте и знал его заслуги, но все же эти стихотворения списал, но почему я их списал, – отчета я не могу дать» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 88516. Л. 19).

ГА РФ.Ф. Р–8131. Оп. 31. Д. 88516. Л. 21–22. Копия. Машинопись.

В раннюю хрущевскую эпоху, как и при Сталине, одним из частых поводов для политических репрессий служили «разговоры антисоветского содержания». Среди дел отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР за этот период дела осужденных за это составляют не менее 20% (более точно определить их долю затруднительно, так как размыты границы этой категории: большинству людей, осужденных по другим поводам – например, за написание листовок или анонимных писем, – заодно также предъявлялось обвинение и в систематических антисоветских разговорах). Наибольшее количество таких осуждений в рассматриваемый нами период приходится на первую половину 1953 г. (в значительной мере это – дела людей, неподобающе высказавшихся по поводу смерти Сталина в траурные дни или немного позже) и, конечно, на период пика хрущевских репрессий в конце 1956-1958 гг. Надо сказать, что немалая часть приговоров, вынесенных в эти годы, была пересмотрена и смягчена уже в самом начале 1960-х гг., тем не менее «за разговоры» продолжали сажать до самого конца хрущевского времени. Герои данного раздела за свою неосторожную общительность поплатились пятью – семью годами лишения свободы, а то и всеми десятью. Смена руководства в стране и приход к власти Брежнева повлекли за собой изменение карательной политики. Как выразился известный бард Юлий Ким, при Брежневе за «пьяный застольный треп» срока уже не давали, «давали его за публичную критику режима» [107] Куранты. 1993. 19 июня. .

Люди, попадавшиеся «за разговоры», в основном не были сознательными и убежденными противниками режима. Поскольку Уголовный кодекс предусматривал наказание за антисоветскую агитацию и пропаганду, но не за соответствующие мнения, то в обвинении обязательно должна была присутствовать формулировка: «Систематически среди своего окружения высказывал…» Реально это значило, что человек во время застолья с приятелями, среди соседей по квартире или сослуживцев высказался о политике, международных событиях, последних правительственных постановлениях, пожаловался на жизнь (цены высокие, заработок маленький, в магазинах ничего нет, очереди, семья не может получить жилье, в колхозе работают много, а живут бедно).