Ричард Данн - Эпоха религиозных войн. 1559—1689

Оливер Кромвель был диктатором. Для него много значила религия, и он предоставлял всем пуританам, будь то независимые, пресвитериане, баптисты, сподвижники пятой монархии или даже новая секта квакеров, право на свободный выбор веры. Доктрина религиозной свободы была самым значимым решением пуритан, хотя это не касалось англиканства, не говоря уже о католиках. Как считали многие англичане, пуританское рвение трансформировалось в брюзжание о своде законов, усиленных военной политикой. Ободряющая уверенность 1640 г., что Англия возродится духовно, исчезла. Настроения 1650 г. лучше всего описаны в «Левиафане» Томаса Гоббса (1651), наиболее ярком произведении английской революции. Гоббс одобрял диктатуру Кромвеля не из-за религии (Гоббс был материалистом), а потому, что Кромвель лишил людей индивидуальной свободы лучше, чем Стюарты, и таким образом сковал их природную потребность убивать друг друга.

Оливер Кромвель умер в 1658 г. В течение 18 месяцев после его смерти была свергнута серия правительств. Никто из офицеров армии не мог заменить Кромвеля, однако армия не могла быть вытеснена из власти. В итоге в 1660 г. генерал Джордж Монк организовал выборы нового парламента, который пригласил сына Карла I вернуться в Англию в качестве короля Карла II. С восстановлением монархии Стюартов началась новая эра.

Некоторые историки любят называть пуританскую революцию частью «общего кризиса», который прокатился по Европе в середине XVII в. Восстание против Карла I в Англии произошло в то же время, что и фронда против Мазарини во Франции и португальские и каталонские восстания против Оливареса в Испании. В каждой из этих революций парламент бросал вызов короне. Каждая страна в определенной степени страдала от экономических или социальных проблем, что было результатом Тридцатилетней войны, инфляции, серии плохих урожаев и спада торговли. Хотя эта безрадостная картина «общего кризиса» предсказывала динамику восстаний в Англии в 1640 г., выражение протеста не было слишком мощным, как, например, фронда. Оно было гальванизировано религиозным идеализмом, которого не было ранее. В отличие от реакционных фронды и провинциальных каталонских и португальских восстаний пуритане вызвали к жизни новые идеи власти. Они не смогли создать жизнеспособной республики, но ни один из английских королей не забывал урок 1649 г. То, что начали пуритане, завершит английская революция 1688–1689 гг.

В то время как в Англии революционный кризис шел на спад, во Франции начиналась совершенно другая эра. В 1661 г. со смертью кардинала Мазарини Людовик XIV (правил в 1643–1715 гг.) стал единолично управлять Францией. Условия для его правления были идеальны. Ни одно из радикальных нововведений молодому королю не требовалось — Генрих IV, Ришелье и Мазарини уже заложили необходимые основы. Французский привилегированный класс желал, чтобы ими управлял король, который не сидел бы на одном месте, а действовал. Армия Людовика и его доходы были крупнейшими в Европе. Франция только что одержала победу над Испанией и при разделенной Германии, растерянной Англии и Голландии, не имеющей военной мощи, была вне конкуренции. Людовик XIV, которому в 1661 г. было 22 года, мыслил свое долгое будущее как первый лорд на троне, окруженный блеском королевской роскоши и ореолом легких побед над врагами. Эти надежды полностью оправдались. К 54 годам Людовик завоевал титул Великого монарха, он стал символом абсолютизма, он был обожаем и презираем другими правителями. К концу эпохи стиль правления Людовика вызывал проблемы как внутри страны, так и за ее пределами. Но на протяжении 1661–1688 гг., которых мы коснемся здесь, он мог охарактеризовать свое правление как «великое, знаменательное и искрометное».

Людовик XIV преуспел не во всех начинаниях, но он был монархом от Бога. Начнем с того, что он выглядел очень величественно, с его гордой манерой поведения, крепкой фигурой, изящной каретой, пышной одеждой и великолепными манерами. Что более важно, у него была та жизненная стойкость и концентрация, чтобы уметь заниматься каждой изнуряющей мелочью в своей роли монарха перед тысячами критиков день за днем и год за годом. Наконец, он умел радоваться тому, что у него было, без стремления переделать Францию (в отличие от пуритан в Англии). То, что Людовик получил довольно поверхностное образование, без сомнения, было преимуществом, поскольку это позволило ему принять свою единственную точку зрения, не волнуясь о тонкостях управления страной. Он ненавидел читать, но был отличным слушателем — ему нравилось присутствовать на встречах советов по нескольку часов на дню. Тонкий и острый ум был помехой для занимаемого Людовиком места лидера французской аристократии, позиции, где соблюдение церемоний значило больше, чем ум. Людовик перенес свой двор из Лувра в Версаль, на 32 километра от Парижа, частично для того, чтобы избавиться от надоедливых горожан, частично чтобы создать мощный, но уединенный центр для аристократии. В Версале он построил огромный дворец, фасад которого простирался на 5 километров в длину, выложенные мрамором комнаты были украшены гобеленами, бравурные портреты демонстрировали его военные триумфы. Окружающие его сады были украшены 1400 фонтанами, в оранжерее цвело 1200 апельсиновых деревьев, дворы были украшены классическими статуями — в основном Аполлона, бога солнца. Сегодня Версаль — это лишь музейный комплекс; в конце XVII в. 10 тысяч представителей знати жили здесь со своими слугами. 60 процентов королевских налогов шли на содержание Версаля и королевского двора.