Руслан Скрынников - Царь Борис и Дмитрий Самозванец

Второй приговор об избрании Бориса помечен 1 августа. В отличие от первого он скреплен подписями не только церковников, но и всех светских чиновников, участвовавших в выборах. В. О. Ключевский первым заметил несоответствие между списками и подписями избирателей Годунова и попытался объяснить расхождение тем, что списки были составлены в момент созыва собора в феврале-марте, а подписи собраны при закрытии собора в августе. Такое предположение кажется неудачным.

Тщательная проверка списков и подписей избирателей позволила установить иную дату. После коронации, в первых числах сентября, Борис пожаловал чинами многих знатных дворян, участвовавших в выборах 5. Парадокс состоит в том, что избирательная грамота Бориса Годунова отразила состав Боярской думы не на 1 августа 1589 г., а на январь 1599 г. Новые бояре и окольничие поименованы в грамоте с теми чинами, которые они получили от нового царя в конце 1598 г.

Становится понятными расхождения списков церковного собора в двух утвержденных грамотах. Не две-три недели, а год разделил две редакции грамоты, и за это время сменились настоятели нескольких монастырей. Возникла даже новая епископская кафедра в Короле, впервые упомянутая в поздней утвержденной грамоте.

Приведенные факты позволяют выявить второй подлог в избирательной документации Годунова. Цели и мотивы этого подлога очевидны. Окружение Бориса ориентировалось на прецедент — избрание царя Федора. Земский собор «избрал» на трон слабоумного царского отпрыска ровно за месяц до его коронации. Годуновская канцелярия старалась доказать, что и Борис короновался на царство через месяц после избрания на Земском соборе.

В последние годы жизни Федор полностью устранился от дел управления. Он стал первым государем, умершим без завещания. Неясно, помешал ли ему правитель или по своему умственному убожеству он и не настаивал на необходимости «совершить» духовную. В последние часы жизни, когда приближенные просили Федора назвать имя преемника, он по обыкновению сослался на волю Божью 6. Будущее жены тревожило слабоумного царя больше, чем будущее трона. В ходе избирательной кампании Годуновы выступили с утверждением, будто Федор «учинил» после себя на царстве Ирину Годунову 7. Показания современников начисто опровергали их версию. По словам очевидцев, царь «не повеле ей (жене. — Р. С.) царствовати, но повеле ей принята иноческий образ». «Како ей жити, и о том у нас уложено», — объявил Федор патриарху и боярам. Аналогичные сведения находим в «Сказании о смерти царя Федора и воцарении Бориса», составленном, по-видимому, еще при жизни Годунова. Автор «Сказания» повествует, что Федор приказал жене после его «живота» удалиться «от мирского жития и принять «ангельский образ». Ирина была готова последовать приказу «благоуродивого» мужа и дала обещание постричься в монахини, что засвидетельствовано патриаршей канцелярией и Посольским приказом 8.

Борис прекрасно понимал, что пострижение сестры-царицы уменьшит его шансы на избрание, и потому, вопреки воле Федора, пытался учредить правление царицы. В силу традиции Русского государства присяга вдове-царице была делом неслыханным, поэтому современники восприняли ее как временную и чрезвычайную меру. После смерти Федора, повествует автор Пискаревского летописца, царица Ирина приняла власть «на малое время, покамест бог царьство строит от мятежей и царя даст». По обычаю, церемонией присяги могли руководить лишь начальные бояре. Власти и тут отступили от правил. «Царский синклит» (дума) целовал крест Ирине по велению не начальных бояр, а «изрядного правителя» Бориса Годунова. Принимал присягу боярин И. В. Годунов 9.

Вслед за столицей к присяге была приведена провинция: крест «целоваша вся земля Расийского государьства», — свидетельствует автор Пискаревского летописца. 18 (28) февраля 1598 г. некий немецкий агент направил из Пскова подробное донесение об избирательной борьбе в России. Его фактические показания имеют большую ценность. Агент получил возможность ознакомиться с текстом присяги, обнародованным в провинции. По его словам, присяга обязывала жителей пограничной крепости не поддаваться полякам и шведам и хранить верность православной вере, патриарху, царице Ирине, ее брату Борису Федоровичу, его сыну-наследнику и другим детям, которые когда-нибудь у него родятся 10. Жители Смоленска, вероятно, принесли аналогичную присягу в то же самое время. Литовские лазутчики, побывавшие в Смоленске в первых числах февраля, донесли, что в тамошних церквах служили службу «за великую княгиню царицу и сына». Не разобравшись, что речь шла о сыне Бориса Годунова, они высказали нелепое предположение о беременности царицы Ирины 11.