Наталия Нарочницкая - Русский код развития

Радио «Голос России»,

27.02.2012

На вопросы отвечала доктор исторических наук, президент Фонда исторической перспективы (Москва), руководитель Европейского института демократии и сотрудничества (Париж), политолог Наталья Нарочницкая.

Наталья Алексеевна - специалист по США, Германии и общим тенденциям международных отношений, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук, а с этого года - член Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России.

Ведущая - Анастасия ПЛЕШАКОВА.

- Сегодняшняя наша беседа касается двух событий. Одно из них мы недавно пережили -1 августа исполнилось 95 лет с начала Первой мировой войны, а впереди у нас другая печальная трагическая дата - 1 сентября исполнится 70 лет с начала Второй мировой войны. И к Вам вопросы, в первую очередь, не как к политологу, а как к историку. По-моему, Первую мировую войну как-то так общественность и пресса не очень вспоминала.

- И напрасно.

- И напрасно, да. Ну, а Вторую мировую войну, я думаю, не обойдут вниманием, будут об этом говорить и вспоминать. Наверняка будут оспариваться причины начала войны. Какие из версий, на ваш взгляд, наиболее достоверные?

- Темы действительно очень актуальные, и как раз мой Фонд исторической перспективы во взаимодействии с только что созданной комиссией готовит сейчас сборник статей, написанных на новых архивных документах. И приложения к сборнику будут опубликованы, причем данные нам специально для данной публикации документы из архива внешней политики СССР - это министерство иностранных дел - и даже кое-что из архива внешней разведки. Дело не только в том, что причины войны оспариваются, - а в течение последних десяти лет, мне кажется, этого не замечать может лишь совсем уж маленький ребенок, - изменяется трактовка самого смысла войны, которая для нас, конечно, является Великой Отечественной. Потому что споры о том, плохим или хорошим было государство, когда внешний враг напал, топчет твою землю, хочет превратить тебя в раба, отнять твою землю, поселить там своих колонистов, - неуместны. Потому что беда случилось тогда не с государством, политическим институтом, а с Отечеством. И поэтому вопрос стоял - будет ли у нас собственная история, которую мы можем выбирать, ошибаясь, впадая в заблуждение, экспериментируя или, наоборот, достигая чего-то. Этот вопрос - быть или не быть - был тогда главным.

Поэтому я считаю, что любой народ на своей земле против чужеземцев сражается только за Отечество, какие бы символы ни были на знаменах. А они всегда те, какие в это время в государстве символы. Поэтому неверно говорить, что мы сражались за коммунизм, например, хотя, наверное, это окрашивало у многих свое отношение. Потому что моя мама, партизанка Великой Отечественной, 21-летняя учительница, красавица, оказавшись на оккупированной территории в первые же два месяца (это Смоленская область), воевала за то же отечество, за которое воевал мой дед, ее отец, полный Георгиевский кавалер, прапорщик русской армии, в Первую мировую войну.

- Без всякого идеологического подтекста?

- Конечно. Теперь, с некоторых пор, наверное, где-то с 70-х годов, когда изменилась стратегия запада по отношению к нашей стране, стали говорить, что война, оказывается, велась за американскую демократию. Главное преступление Гитлера - это даже не претензия на территории, народы, которые вообще никогда в жизни не были в орбите немецкой истории, главное - даже не расовая доктрина, а... отсутствие демократии. Тоталитарный режим. И начинают говорить: воевали два одинаково омерзительных тоталитарных монстра. Вы подумайте, какое коварство. Потому что в «холодную войну», - а я как раз писала свою кандидатскую диссертацию про периоды, когда очень острые были отношения между двумя блоками, и в своих внутренних разработках и та, и другая сторона рассматривали возможность войны, - поношение друг друга, так называемая психологическая война, было налицо совершенно. Идеологическая окраска подобных выступлений - там свободный мир, демократия, а у нас коммунизм. Обе идеи стремились представить себя как чаяния всего человечества, и поэтому вот эта идеологическая борьба была сравнима с религиозными войнами между католиками и протестантами.