Яков Гордин - Ермолов

И если, как свидетельствовал Вигель, в обществе он был мало известен, то в армии ситуация была иная.

Александр об этом знал, хотя его отношение к этому генералу, неожиданно приобретавшему популярность в военных кругах в канун надвигающейся войны, было далеко не простым.

18 июня 1811 года Ермолов писал Казадаеву из Киева: «Полтора месяца назад переломил я себе руку и самым опаснейшим образом, могли быть неприятные следствия, но благодаря искусству и чрезвычайному попечению доктора я надеюсь в короткое время получить употребление руки».

В письме присутствует характерный для Ермолова пассаж: «Самого сего доктора сын отправляется ныне в корпус тобою командуемый, если ты будешь иметь на него внимание, сделай благодеяние, ибо отец его человек весьма добрый и при недостаточном состоянии обремененный многочисленным семейством».

Ермолов, при всей его замкнутости на себе и своей миссии, безусловно получал удовлетворение, прося за других, покровительствуя низшим и нуждающимся в помощи.

Сломанная рука Ермолова вызывала беспокойство императора!

31 мая 1811 года генерал от инфантерии Милорадович, киевский военный губернатор, получил неожиданный запрос из Петербурга: «Его Императорскому Величеству благоугодно иметь верное известие о состоянии здоровья артиллерии генерал-майора Ермолова, а потому поручить мне изволил отнестись к Вашему Высокопревосходительству, чтобы вы донесли о том Его Величеству с нарочно отправляемой по сему случаю эстафетою; да и впредь по временам доносить, в каком положении он находиться будет.

Военный министр Барклай де Толли».

И июня Милорадович отнесся к Ермолову: «С особливым удовольствием я имею честь препроводить к Вашему Превосходительству список с отношением ко мне Господина Военного Министра, из коего вы усмотреть изволите, сколь много Его Императорское Величество принимает участие в состоянии здоровья вашего. Я уже имел счастие доносить Государю Императору об оном и по отзывам доктора, вас пользующего, уверен, что в самом скором времени буду иметь счастие донесением своим успокоить Государя Императора, столь милостиво занимающегося положением отлично служащего генерала».

Ермолов в воспоминаниях довольно ядовито прокомментировал происшедшее: «Удивлен я был сим вниманием и стал сберегать руку, принадлежащую гвардии. До того менее я заботился об армейской голове моей!»

Гвардия здесь появилась, разумеется, не случайно.

31 марта 1811 года Ермолов получил запрос из столицы: «По случаю продолжительной болезни командира лейб-гвардии артиллерийского баталиона генерал-майора Касперского, к скорому выздоровлению которого и надежды не предвидится, Его Императорскому Величеству угодно назначить на место его, Касперского, другого достойного командира; зная же отличные достоинства ваши и усердие на пользу службы, повелел мне предложить Вашему Превосходительству, не желаете ли вы иметь сего места, где еще более будете иметь случай заслужить Монаршее к вам благоволение? Я, сообщая вам о сем, прошу вас, не замедля, для доклада Государю Императору, о желании вашем меня уведомить. Пребывая всегда с истинным почтением и преданности

Вашего Превосходительства

покорный слуга

Барклай де Толли».

Ситуация была далеко не тривиальная. Император имел безусловное право назначить любого генерала на любую должность, отнюдь не интересуясь его мнением. Как правило, так и бывало. Иногда, правда, Александр спрашивал своего подданного о его предпочтениях при личной беседе.

И Александр, и Барклай де Толли не сомневались в радостном согласии Ермолова, которого при всех лестных характеристиках и боевых заслугах долго держали на второстепенных должностях вдали от столицы, не пуская при этом в действующую армию. И ошиблись.

Как мы знаем, Ермолов незадолго до того отговорил Меллера-Закомельского хлопотать о переводе его в гвардейскую артиллерию, опасаясь оказаться вдали от театров боевых действий.

Историю с предложением, переданным через военного министра, он описывает в воспоминаниях так: «…Военный министр уведомил письмом, что государь желает знать, согласен ли я служить в гвардии командиром артиллерийской бригады? Я отвечал, что служа в армии и более будучи употребляем, я надеюсь обратить на себя внимание государя, что по состоянию не могу содержать себя в Петербурге, а без заслуг ничего выпрашивать не смею».

Однако Александр все уже решил. Ему представлялось правильным приблизить этого многообещающего, хотя и с необычными повадками генерала, чтобы иметь возможность присмотреться к нему.