Сергей Парамонов (Лесной): ЗЛАТОЕ СЛОВО РУСИ. КРАХ АНТИРУССКИХ НАВЕТОВ

Отсюда совершенно понятно, что автора совсем не интересует народ, смерды, его положение, его горести и страдания …»

Таково мнение о «Слове» от Иловайского и до Невского, мнение господствовавшее, но, к счастью, не единственное. Трудно найти в литературе мнение более несправедливое, тенденциозное, тупое, прямо вопиющее к небу. И мнение это высказывает советский автор, официальной обязанностью которого, казалось бы, было подробное и всестороннее освещение роли народа в «Слове»!

Ведь почти каждая строка «Слова» находится в кричащем противоречии с приведенным выше мнением. Ведь центральной фигурой «Слова», его стержнем является русский народ.

Советские ученые (Новиков, Орлов и другие) давно уже поняли это, и трудно понять, как могла подняться рука, чтобы написать такое фальшивое, инспирированное какими - то особыми соображениями мнение.

Да, «Слово» - это похвальная песнь князьям, их дружине, всему войску; в «Слове» отдается должное отваге, храбрости, трудам и ранам князей, но… вместе с тем «Слово» - это публичный суд, суд всей Русской земли не только над данными князьями Ольговичами, но над всей системой управления землей того времени.

Обвинительный акт начинается словами - упреком Святослава: «се ли створиста моей сребреней седине!»

Он любит их, героев «Слова», за смелость, бесстрашие, он ценит их труды и мучения, но упрекает в неблагоразумии: «Не во время вы затеяли поход, бесславно пролили кровь поганых», - говорит он.

И к этому приговору певец присоединяет (если следовать одному толкованию, принимаемому большинством) упреки и других народов, более того, проклятия их (немцев, венецианцев, греков и мораван). Если же принять наше толкование, то проклятия произносились русскими женщинами, потерявшими своих близких, это они «кають князя Игоря, иже погрузи жир во дне Каялы, рекы половецькыя, русского злата насыпаша» и так далее.

Примем ли мы первое или второе толкование, - это не изменяет сути дела: Игоря проклинают за его неудачу.

Что же тут общего, скажем мы, с фантастической песней о Роланде? Где аристократичность «Слова» и защита классовых интересов, если героев его, правда, любя, но публично, во всеуслышание, перед всей землей, певец с горечью отчитывает?

Это не похвала, а акт гражданского суда, суда строгого, но справедливого.

На чьей стороне стоит певец, на стороне князя-феодала, пустившегося в рискованную авантюру вместо того, чтобы основательно подготовить поход, или на стороне русского народа, жестоко пострадавшего в ней?

Нам кажется, что двух мнений здесь быть не может, что и гг. Иловайские, Невские и Мазоны должны согласиться с тем, что певец укоряет Ольговичей в неразумии.

Более того, - певец возвышается над событиями не только своего времени, он поднимается выше, он анализирует не только неудачный поход внуков Олега, он осуждает и его самого. Это он называет его «Гориславличем», т, е. человеком горестной славы, это он укоряет Олега, что тот «ковал крамолу и стрелы сеял по земле» …

Более того, певец бросает в лицо всем князьям перед всем народом тяжелый упрек, им и их системе управления: «Тогда при Ользе Гориславличи сеяшеться и растяшеть усобицями, погыбашеть жизнь Даждь-Божа внука»… И прямо указывает: «В княжих крамолах веди человеком скратишася» и т. д. Или: «Усобица князем на поганые погыбе, рекоста бо, брат братови: «се мое, а то мое же»; и начяша князи про малое: «се великое» говорити, а сами на себе крамолу ковати. А погани со всех стран приходжаху с победы на Землю Руськую» ….

Спрашивается, где же здесь панегирик, защита кастовых или классовых интересов? Если панегириком считают публичное шельмование: «Про малое стали говорить: о, се великое», то трудно понять, как понимают смысл слова «панегирик» сторонники мнения, что певец «Слова» защищал интересы класса феодалов и сам принадлежал к привилегированному сословию.

Напрасно некоторые толкуют «погыбашетъ жизнь Даждь-Божа внука» как гибель имения, добра князей, это неверно, - внуки Даждь-Бога это все русские, а не только князья.

Откройте «Апостол» 1307 года, и там на полях его вы найдете цитату, почти дословную из «Слова» (она только что приведена нами), но там вместо «Даждь-Божа» стоит - «наша жизнь», т. е. добро русских людей вообще.

Так понимали «Слово» в 1307 году, так и следует его понимать, ибо дальнейшая цитата полностью разъясняет смысл отрывка: «Тогда по Руськои земли редко ратаи покрикивали, но часто вороны граяли, деля себе трупы»… (и уж, конечно, трупы, о которых жалеет певец, были трупы народа, а не князей).